Александр АФАНАСЬЕВ

ЕВРАЗИЙСТВО КАК СУЩНОСТЬ

РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Особый, самодостаточный, межгранично-евразийский путь развития России никогда не был для нас лёгким и безоблачным. Главная проблема евразийства состояла и состоит сейчас в том, что Россия ни европейским, ни азиатским «мирами» не принимается за свою, ибо каждый из них видит в ней представительницу другого, враждебного мира. Например, упорно и намеренно выводя Россию за грани Европы и, по сути, причисляя её к Азии, Запад не просто отдаляет нашу страну от себя, но тем самым и оправдывает свою неизменную враждебность к нам. Что касается восточно-азиатской стороны, то и здесь евразийство России воспринимается тоже весьма неоднозначно. Рассуждая о взаимоотношениях Киргизии с Россией в советский и постсоветский период, исполнявшая обязанности президента Киргизии Роза Отунбаева подчёркивала: «Я бы хотела восстановления вширь и вглубь духовной связи с Россией, в том числе в сфере образования. Экономически, может, мы будем сориентированы на Китай, но духовно – на Россию… Для нас Россия – это Европа». Если отбросить дипломатические политесы, то Россия не только для Киргизии, но и для всего Востока служит символом Европы, причём со всеми вытекающими отсюда подчас отрицательными последствиями.

Особая евразийская геополитическая статусность нашей страны как бы вталкивает Россию в некое межцивилизационное пространство, требующее формирования новой, особой, евразийской цивилизации. Пространство это находится в очень рыхлом состоянии. Его границы обозначены очень условно, а само оно пребывает в непрерывном и очень динамичном развитии. Рассуждения об особой, русско-российской цивилизации, исходящие из уст ортодоксальных российских патриотов, воспринимаются даже в самой России с некоторым смущением. На Западе же к разговорам на эту тему относятся вообще как к неудачной шутке. В то же время в условиях набирающей обороты глобализации мира евразийское межграничье России становится для нашей страны, по сути, вчерашним днём. На первый план сегодня перед нашей страной выдвигается огромной важности общеконтинентальная цивилизационная задача - не только удержать враждующие континенты Европа и Азия от их окончательного развода, но, возможно, даже возглавить процесс их постепенного сближения друг с другом с целью конечного превращения в духовно единый, подлинный Евро-Азийский континент. То есть  уже не только по своей географии, но и по духу взаимной терпимости и взаимного понимания.

Сегодня Запад всё больше погрязает в своей эгоцентрично обострённой цивилизационности, а Восток всё никак не преодолеет свою цивилизационную аморфность. В этих условиях только Россия, родственная Западу в его рациональной ментальности и Востоку в его ментальной иррациональности, способна их понять, объяснить друг другу и создать атмосферу взаимного доверия. На всём протяжении своего  тысячелетнего развития Россия прилагала неимоверные усилия, чтобы быть ближе к Западу, походить на него, но одновременно она всегда сострадала Востоку и стремилась европейски цивилизовать восточные народы, находящиеся в сфере её влияния. Такого опыта межконтинентального взаимодействия, какой накопила Россия в процессе многовекового евразийского межграничья, пожалуй, нет сегодня ни у одной страны мира и ни у одного народа. Этот опыт надо не игнорировать и опорочивать, а беречь как драгоценность и всемерно его использовать на благо Востоку и Западу и всего человечества в целом.

Сегодня, когда ставится вопрос о формировании Евразийского Союза как антипода уже существующему Европейскому Союзу, важно хорошо осознать и чётко определить, чего нам больше всего при этом хочется – вражды или мира, повторения своих прошлых ошибок или выхода на новый, более высокий виток своего исторического развития. Что мы имеем реально в этом плане на данный момент? После распада Советского Союза, представлявшего собой конгломерат евро-азиатских народов, скреплённый социалистической идейной доминантой, Россия осталась, по сути, одна на топком и колеблющемся, обезлюдевшем и продуваемом со всех сторон евразийском пространстве. Нам не предложили войти в формировавшийся в это время под эгидой Германии Европейский Союз даже на правах ассоциированного члена, как это недавно было предложено Украине. Нам дали возможность спасаться самим, поощряя (словесно) движение к западному берегу. Даже вступление в ВТО для нас долгое время оставалось проблематичным, в то время, как, например, Китай и та же Украина были приняты туда без особых проблем.

В этих условиях нам не оставалось ничего другого, как разрабатывать формы спасительного партнёрства в одиночку и не на стороне, а в самом евразийском пространстве. Содружество Независимых Государств (СНГ), образованное сразу после распада СССР, несмотря на имитацию бурной организационной деятельности, фактически представляло собой лишь форму моральной поддержки разобщённых товарищей по несчастью, спасавшихся каждый по-своему и сам по себе. На сегодня эта евразийская политическая структура больше мертва, чем жива. В 1994 году были предприняты шаги к созданию Евразийского Союза как более развитой по сравнению с СНГ политической структуры, в которую должны были войти Россия, Казахстан, Белоруссия, Киргизия и Таджикистан. Более того, высказывалась идея о расширении ЕАС до Большого Евразийского Союза, включающего также Китай, Индию, Иран и другие страны. Но пока реальное оформление получил лишь политический Союз России и Белоруссии, да и тот пока только имитирует свою деятельность.

Всё это побудило Россию к акцентировке внимания не столько на политической, сколько на экономической стороне объединения стран в евразийском пространстве. В 2000 году благодаря стараниям России появилось Европейско-Азиатское Экономическое Сообщество (ЕврАзЭС) пяти стран – Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан. В 2001 году образована Шанхайская Организация Сотрудничества (ШОС) с участием Китая, России, Казахстана, Таджикистана, Киргизии и Узбекистана. В феврале 2011 года спонтанно образовалась группа из пяти быстроразвивающихся стран под аббревиатурой БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР). Начало этому объединительному процессу положил саммит министров иностранных дел первой четвёрки (БРИК), состоявшийся в 2008 году в Екатеринбурге. В июле 2010 года Россия, Казахстан и Белоруссия подписали соглашение о тесном Таможенном Союзе (ТС), предусматривающем отмену таможенных пошлин между собой и представляющем  форму коллективного регионального протекционизма. О намерении вступить в ТС на сегодня заявили Киргизия, Таджикистан, Армения, Сирия, Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье.     

США и Евросоюз формально не препятствовали политическому объединению России со своими партнёрами в рамках СНГ и ЕАС, но целенаправленно разваливали их изнутри. Терпели они и наши усилия по формированию ЕврАзЭС, ШОС и БРИКС, ограничиваясь  лишь едкими замечаниями по этому поводу. Но, как только речь зашла о создании скромного по масштабам Таможенного Союза и возможном вступлении в него Украины, руководство США и ЕС всполошилось не на шутку. В чём здесь дело? А дело здесь в существенной разнице между общими заявлениями о намерениях и конкретными практическими шагами. Пока шли разговоры об «общности интересов» России с громадным Китаем, далёкой Бразилией и экзотической Южно-Африканской Республикой, их вполне можно было игнорировать. Когда же Россия приступила к реальным протекционистским действиям на небольшом региональном «пятачке», время шуток кончилось. Ибо успех здесь грозил полномасштабной катастрофой, прежде всего Соединённым Штатам Америки, всё процветание и вся сила которых зиждятся на свободном распоряжении долларом как основной мировой валютой и на единоличном контроле за денежными потоками на мировом рынке.

Мысль о формировании единого евразийского таможенного пространства для руководителей России, Казахстана и Белоруссии не была спонтанной. Она выношена и выстрадана нашими странами и народами в течение последних двадцати лет. Возьмём, к примеру, Казахстан. После развала Советского Союза Запад давал кредиты странам СНГ не всем подряд, а выборочно, под определённые гарантии. Причём гарантами служили не режимы, а личности. В России по известным причинам Запад делал ставку на Бориса Ельцина, а в Казахстане – на Нурсултана Назарбаева. По количеству выданных кредитов после России на первом месте была в то время вовсе не ранее процветавшая Украина, а именно ничем не выдающийся Казахстан.

Имея значительные кредиты, Назарбаев перепробовал в Казахстане буквально все формы сотрудничества с Западом – от прямого хозяйствования иностранных компаний в сфере добычи ископаемых до передачи под иностранный менеджмент едва ли не всех крупных хозяйственных объединений с государственным финансированием. Однако результат подобного хозяйничанья Запада оказался ущербным для экономического развития страны. Западные управленцы вели себя высокомерно и меркантильно, а западные инвесторы - откровенно хищнически. Так, крупная итальянская фирма, добывавшая нефть на Каспии, попалась даже на «двойной бухгалтерии», то есть попросту на грабеже страны. Думается, именно разочарование в позитивных возможностях Запада стало для Нурсултана Назарбаева главным стимулом в поиске альтернативных путей развития. В итоге он стал инициатором буквально всех ранее упомянутых форм евразийского экономического сотрудничества. Это со всей очевидностью доказывает, что у России и Казахстана, находящихся в самом центре евразийского пространства, нет иного пути в своём позитивном развитии, как объединение собственных экономических возможностей и приглашение к честному и взаимовыгодному сотрудничеству всех стран и народов, не вписывающихся в современную меркантильно-эгоистическую мировую экономическую систему. 

Как ни труден путь поисков взаимоприемлемого экономического сотрудничества стран и народов, населяющих евразийское пространство, путь их политического объединения в единый Евразийский Союз оказывается ещё труднее. Мы можем находить точки конъюнктурного соприкосновения и взаимопонимания даже с такими сложными партнёрами, как Китай и Индия, когда обсуждаем вопросы стабильности и безопасности всего Евразийского континента. Однако стоит коснуться проблем создания некоего политического союза, как даже с ближайшими соседями мы не находим общего языка. Тот же Нурсултан Назарбаев каждый раз уклоняется от практического обсуждения наших совместных проблем, когда речь заходит о создании неких наднациональных политических структур. И даже Александр Лукашенко упоминает о совместном с Россией Союзном государстве только тогда, когда это ему выгодно, а в остальном предпочитает выстраивать отношения Белоруссии с Россией на «суверенных началах».

Наши евразийцы, мечтающие о возрождении российской «империи» в советских границах, скажут, что пока для реального политического объединения евразийского пространства под эгидой России не настало время. А как наступит – всё-де получится само собой. Думается, вопрос вовсе не во времени, а в самой имперской идее. Как бы ни был велик новый политический Евразийский Союз, он вряд ли когда-нибудь достигнет масштабов прежнего Советского Союза, но почти неизбежно повторит его трагическую судьбу в минуту рокового испытания. Гораздо перспективнее выглядел бы демократический альянс цивилизационно неопределившихся и идеологически нейтральных народов, основанный на их духовной общности. Каким бы ничтожным политически и организационно он ни показался на начальном этапе, такой сугубо добровольный и преследующий мирные цели народный альянс в условиях набирающей силы межконтинентальной вражды имеет перспективы разрастись до общеконтинентальных величин.

Одной западной прагматики или восточной витальности в XXI веке ни для нашей страны, ни для мира в целом явно недостаточно. И та, и другая позволяют человеку и человечеству держаться наплаву, скользя по поверхности явлений и событий и не принимая на себя ответственности за судьбу мира и человечества в целом. Торопясь жить и проживать дарованные нам Богом природные ресурсы, мы, с одной стороны, основательно загадили Землю отходами нашей бурной жизнедеятельности, а с другой – выходим на тот техногенный и технологический рубеж, за которым открываются прямые угрозы существованию нашей планеты. Сущностная глобализация (не та, что нам навязывают сейчас) предполагает целостное миросозерцание и мироощущение. В её основу должны быть положены не какие-то глобализационные идеи или страновые амбиции, а именно человек как Богоподобная личность и человечество как сообщество людей, объединяемых единым Божественным предназначением.

Наше сущностное евразийское общеконтинентальное творчество, по-видимому, должно идти в двух направлениях. Прежде всего, мы должны заняться самими собой – нашей собственной страной и личностным духовным миром. В плане страны нам необходимо прежде всего, оставить в прошлом наши оглядки, как на Запад, так и на Восток. У Запада и Востока сегодня собственных проблем хватает, чтобы озабочиваться ещё и нашими судьбами. Если они и проявляют сейчас к нам интерес, то исключительно для того, чтобы поправить за наш счёт свои далеко не блестящие дела. Следовательно, мы должны выстраивать свои политические, экономические, социальные, культурные и духовные планы и расчёты с учётом господствующих мировых тенденций, но исключительно в интересах развития собственного общестранового и национального потенциала. В духовном отношении нам надо решительно избавляться от присущего нам комплекса неполноценности и учиться жить по-взрослому. После тысячи лет своего  сложнейшего межконтинентального развития мы должны не только осознать свою сущностную, воистину цивилизационную самобытность, но и поверить в её важность и спасительность для нашей страны и, возможно, для мира в целом.

Если мы хотим мира, добра и процветания нашим потомкам и всему евразийскому континенту, без приоритетов нам никак не обойтись. И главным приоритетом для россиян, по крайней мере, на ближайшее столетие, должна стать борьба за право на существование и самостоятельное развитие межконтинентальной, евразийской, российской цивилизации. В этой борьбе Россия не одинока. И на Западе, и на Востоке уже сейчас есть немало людей, разделяющих нашу заботу о позитивном, духовно обогащающем развитии человечества. Их число будет расти соответственно возрастанию опасности существованию человека на Земле. Следовательно, наша борьба будет не только не бесцельной, но и небезуспешной.