Александр АФАНАСЬЕВ

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ. ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ

ПОДОПЛЁКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ.

2 часть.

              Возможности для реализации столь серьёзной дипломатической миссии для России и её министра были минимальными, почти нулевыми. Наиболее прочными были отношения России с Францией, покоившиеся на «незыблемых основаниях» договорных связей. То есть исключительно на официальном уровне. С Англией отношения были «вполне удовлетворительными». Италия в России пользовалась «искренней симпатией». Но это и была вся сумма позитива, которым располагала российская дипломатия. Намного сложнее были отношения с ближайшими соседями. Контакты с Австрией принимали, по словам Сазонова, «всё менее дружелюбный характер». Эта нараставшая с каждым днём враждебность Австро-Венгрии не только воспринималась с «сочувствием» со стороны Германии, но и втайне «поощрялась» ею. При этом «дядя Вилли» (Вильгельм II, 1859-1949) внешне демонстрировал Николаю II исключительное миролюбие и тёплые родственные чувства. И российский государь был вынужден принимать эту игру, что делало работу российских дипломатов не просто трудной, но в личном плане и чрезвычайно опасной. Ибо любой неосторожный шаг грозил отставкой.

       Узлы противоречий, таившие в себе опасность для России в целом и для российской дипломатии в частности, заключались не только в затруднительности прямых контактах с представителями враждебного дуумвирата, но и в тайных умыслах союзников России. Зонами особой конфликтности служили столкновения российско-британских, российско-французских, российско-германских и российско-австрийских интересов в Китае, Индии, Японии, Персии, Турции и особенно на Балканах. Балканы представляли собой пороховую бочку не только во взаимоотношениях славянских государств с Оттоманской империей, но и в системе взаимосвязей великих европейских держав, включая и хрупкие отношения России с её союзницами - Великобританией и Францией. Взрыв этой пороховой бочки с детонированием во всём мире мог произойти в 1911-м, в 1912-м, в 1913-м годах и даже гораздо раньше. Каждый раз мировая война с большим трудом «отсрочивалась», причём преимущественно стараниями российских дипломатов.  

        Первая серьёзная конфликтная ситуация, грозившая как минимум европейской войной, была спровоцирована именно на Балканах уже в 1908 году так называемым Боснийским кризисом. Воспользовавшись «доверчивостью» (непростительный грех для дипломата!) российского министра иностранных дел А. П. Извольского (1856-1919), Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину, сославшись при этом на «согласие» России. Разразившийся скандал был настолько мощным, что грозил войной между Австро-Венгрией и Россией с подключением её союзниц – Англии и Франции. Но в критический момент (1909 год) в конфликт вмешалась Германия, заявив о своей «полной солидарности» с Австрией. Дело приняло слишком серьёзный оборот, а потому всё свелось к поискам «стрелочника», каковым и оказался А. П. Извольский. Ему пришлось уйти в отставку, освободив место Сазонову.

            Спустя год с небольшим после сомнительного «разрешения» этого конфликта в 1911 году разразился новый, теперь уже Марокканский кризис, спровоцированный столкновением интересов Франции и Германии. Добиваясь от Франции уступок либо в самом Марокко, либо во французских колониальных владениях в Центральной Африке, Германия направила военное судно в марокканский порт Агадир под надуманным предлогом «защиты интересов» германских подданных. И здесь конфликтная ситуация стала разрастаться, как снежный ком, грозя, по признанию Сазонова, «вовлечь европейские Великие Державы во всеобщую войну». На сей раз уже Великобритания выразила «полную солидарность» с Францией, так как укрепление позиций Германии на Африканском континенте не только представляло угрозу английским колониальным владениям, но и могло серьёзно затруднить морские сообщения Англии непосредственно с Южной Африкой. Конфликт вновь не разрешился, а просто временно заглох.

        В 1912 и 1913 годах очаг потенциальной войны снова переместился на Балканы, где, в конце концов, и разжёг всепожирающее пламя мировой бойни. К началу XX века Османская империя была серьёзно ослаблена, но всё ещё тешила себя надеждой на возвращение былого величия. Вынужденная согласиться с образованием самостоятельных славянских государств на Балканском полуострове, Турция мечтала одним решающим сражением вновь принудить их к прежней покорности. Но сама ослабевшая Османская империя превратилась в предмет вожделения Великобритании, Германии и Франции. В свою очередь, слабеющая Австро-Венгрия стремилась прибрать к рукам неокрепшие славянские государства, самым сильным из которых была воинственная Сербия, мечтавшая об «осуществлении великосербской идеи». Россия имела свой интерес относительно Османской империи, к тому же и новообразованные славянские государства были ей небезразличны. Всё это вместе взятое превращало Балканы в самый настоящий «ящик Пандоры».

               Первая Балканская война началась 8 октября 1912 года. Убеждённые в лёгкой победе Турции над союзом болгарского, сербского, греческого и черногорского государств, Германия и Австро-Венгрия не были заинтересованы во вмешательстве стран Антанты на стороне союзников. В свою очередь, страны Антанты, и прежде всего Россия, были заинтересованы в ограничении аппетитов Турции, в победе которой они тоже не сомневались. Всё это привело к редчайшему единству мнения всех великих держав о необходимости «локализации» конфликта. Весьма парадоксально было и то, что эта «миротворческая» миссия была возложена на глав непримиримо враждующих российской и австрийской дипломатии. Разгром Турции был для всех настолько неожиданным, что лишил великие державы возможности как-то вмешаться в Балканский конфликт. Они просто не были к этому готовы.

        Недовольные удручающими итогами первой Балканской войны Австро-Венгрия и Германия сделали объектом своего негласного покровительства возглавляемую Фердинандом I Кобургским Болгарию, поощряя её «неуступчивость» в отношениях с Грецией, Сербией и Румынией. Что и стало причиной скоротечной второй Балканской войны, начатой 17 июня и завершившейся разгромом Болгарии 13 июля 1913 года (по старому стилю). Обе Балканские войны были только по видимости «локальными». На самом деле они заразительно действовали на крупных «игроков», которые, связанные взаимными обязательствами, тем не менее тайно делали ставки в «балканской игре» на противоборствующие стороны и лишь выжидали момента и выискивали повода, чтобы самим вступить в игру и начать её по-крупному. Возбуждали вид крови, лёгкость побед и поражений, заманчивые приобретения одних и безвозвратные потери других. Казалось, что и «большая война» будет столь же скоротечной и баснословно богатой на военные «трофеи».

        Балканские войны не только определили окончательную расстановку сил враждующих лагерей в Европе и за её пределами, но и создали впечатление созревшей необходимости продолжения военных действий. Причём уже не только на Балканах, но и во всём мире – с целью полного его передела. Дружные усилия европейской дипломатии, российской в первую очередь, направленные на сдерживание «большой войны» и реализацию политики «невмешательства» великих держав в Балканском конфликте далеко не всем пришлись по вкусу. Правящие круги Австро-Венгрии и Германии, особенно военная аристократия, сочли себя обманутыми дипломатами-«белоручками» и жаждали собственного реванша. Ни о чём другом, как о реванше, не могли думать и правители потерпевших поражение Турции и Болгарии. Весь Четверной союз превратился в блок нетерпеливых реваншистов, готовых ухватиться за любой повод, чтобы развязать войну.

        Даже если бы не произошло убийство австрийского эрцгерцога сербским террористом, спровоцировавшее цепочку ультиматумов и приведшее к началу Первой мировой войны, повод для неё был бы обязательно найден. Ибо война была практически неизбежна. Прежде всего потому, что в Европе и мире наличествовали силы, страстно желавшие войны, серьёзно готовившиеся к ней и рассчитывавшие изменить мир сугубо военными средствами. С другой стороны, на рубеже XIX-XX веков в мире не нашлось сил и центров, способных и готовых удержать мир от войны. Антанта и Тройственный союз были прежде всего, военными блоками, использовавшими миротворческие функции исключительно для выигрыша времени и основательной подготовки к войне. Элиты империй, причём все без исключения, были развращены абсолютистской властью, капиталистические монополии поражены алчностью, а общественность распалась на враждующие лагеря, в том числе и националистического толка. За мир бороться было некому, и слабые силы пацифистов были обречены на поражение.

            Вынужденная, по слабости, взять на себя миротворческую миссию, Россия не сумела, да, по идее, и не могла справиться с этой непосильной для неё задачей. Во-первых, Россия сама была империей со всеми вытекавшими из этого державного статуса отрицательными следствиями. Во-вторых, занявшись дипломатическим посредничеством между двумя враждующими блоками, Россия не только не добилась успеха, но ещё и вызвала недоверие в обоих лагерях. В-третьих - и это самое главное, - избрав метод непрерывных уступок Германии, Россия, по сути, подливала масла в огонь медленно разгоравшейся войны. Дело в том, что Россия не только уступала сама, но и убеждала своих союзников решать принципиальные вопросы с Германией путём частичных, «локальных» уступок.

           Подобная «мелочёвка», разумеется, не могла удовлетворить Германию, но только разжигала её аппетиты. Да и союзницы России, в свою очередь, не собирались уступать Германии до бесконечности. Поэтому вывод из дипломатической подоплёки Первой мировой войны довольно прост. Войну нельзя сдержать одними дипломатическими средствами. За мир надо бороться – жёстко, твёрдо, используя против мирового агрессора все доступные средства - политические, экономические, социальные, культурные и духовные. Бороться не вплотную к войне, а на самых дальних её подступах. Бороться не только на государственном уровне, а на всех уровнях, включая личностный фронт. Третьей мировой войны просто нельзя допустить, даже в мыслях. Ибо Третья мировая война – это одновременно Армагеддон и всесветный Апокалипсис.