А. В. Бузгалин (Профессор кафедры политэкономии МГУ)

УКРАИНА – ЗАПАД – РОССИЯ: МНОГОМЕРНОСТЬ ПРОТИВОРЕЧИЙ, ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ ПОЗИЦИИ.

Версия 08-14 (август 2014 г., Москва – Крым).

Часть 2.

Так Украина подтверждает старую истину: истэблишмент Запада использует лозунги «защиты демократии» преимущественно там и тогда, где и когда это соответствует их экономическим и политическим интересам. В противном случае они о любом диктаторе скажут так же, как когда-то Рузвельт сказал о Сомосе: «Он сукин сын, но он наш сукин сын».

Что касается позиции России, то здесь мы имеем менее прозрачную ситуацию, и для этого есть несколько причин. В позиции российской власти сочетаются, на мой взгляд, две противоположных черты.

С одной стороны, она имеет такой же социально-экономический интерес, как и прозападные силы – сохранить свой контроль над значительной частью украинских природных ресурсов и промышленных предприятий; получать прибыль от использования этого капитала в более или менее противоречивом партнерстве с соответствующей частью украинского капитала; расширить геополитическое влияние российской бюрократии. Кроме того, присоединение Крыма стало мощным геополитическим выигрышем российской власти, неизмеримо поднимающим рейтинг правящих политиков внутри страны. В дополнение поднятая этими успехами волна российского имперского шовинизма действительно укрепила авторитарный союз олигархов и бюрократии.

Эти изменения стали во многом следствием нового тренда в интересах российских олигархов. Как справедливо заметил А.И.Колганов, российские транснациональные кампании, окрепнув и вступив в борьбу на мировых рынках тут же столкнулись со слабостью международного статуса их «родного» государства, не способного столь же активно (как США, ЕС или Китай) защищать и продвигать их экспансионистские устремления на мировых рынках. Реакция олигархата не заставила долго ждать: появился мощный заказ на усиление внешнеполитических интенций России и, как следствие, укрепление ВПК. Последнее оказалось тем важнее, что за этим, как известно, следуют значительные заказы из бюджета, приносящие немалую прибыль «подросшим» и желающим так же получить свой кусок пирога промышленным российским корпорациям.

Все это по большому счету реакционная тенденция.

Не менее реакционным является тренд усиления внутриполитического авторитаризма. Жупел «майданизации» постоянно разыгрывается российскими властями как повод для усиления «вертикали власти»: дескать, если не будет сильной власти президента и Ко, то будет хаос, власть фашистов и гражданская война. Эта демагогия оказывается тем действеннее, что опирается на действительно возникшую и крепнущую в разных кругах российского общества волну искреннего патриотизма.

Это касается и вопиюще-противоречивой позиции российских властей по поводу права народов на самоопределение: если народы Крыма или Новороссии хотят отделиться от Украины – это их законное демократическое право. Если же того же захочет какой то народ внутри России или кто-то станет это хотя бы предлагать, то это будет… уголовно наказуемое деяние.

С другой стороны, в конфликте России с истэблишментом Запада есть и прогрессивная сторона.

Во-первых, в ситуации с Крымом впервые за последние 25 лет возник прецедент выигрыша национального государства в противостоянии с силами глобальной протоимперии: Россия показала всему миру, что США, НАТО и Ко можно успешно противостоять.

Здесь возникает сложный в теоретическом и важный в практическом отношении вопрос: являются ли действия России в этом конфликтеимпериалистической экспансией? Ответ на этот вопрос упирается в другой: является ли современная Россия империей? Задолго до нынешних международных противостояний А.И.Колганов и я писали, что в России сформировалась олигархо-бюрократическая мутация позднего капитализма [полу] периферийного типа. И этот тезис не вызывал особой критики у нынешних обличителей российского империализма. Автор и сейчас считает, что эта оценка природы российской общественной системы справедлива. Поэтому все те, кто считает Россию империей по сути дела идут на поводу у пропаганды российских имперцев, выдающих желаемое (ими) за действительное.

Из этого, безусловно, не вытекает, что у российской экономико-политической власти нет экспансионистских амбиций. Они есть. Но это не амбиции империи. Это амбиции полупериферийной не-империи отвоевать для своего капитала часть пространства, поделенного между прото-империямицентра. Является ли этот экспансионизм России прогрессивным? Сам по себе – не более, чем интенции Аргентины в войне с Великобританией за Фолклендские (Мальвинские) острова. Это «обычное» стремление маленького капиталистического хищника урвать кусок у большого. И этот интерес если и несет какой-то позитив, то только в том смысле, что хотя бы отчасти ограничивает аппетиты настоящих империй. Именно такова ситуация в противостоянии России и Запада в нынешнем украинском конфликте. Это не более (но и не менее), чем попытка России отчасти потеснить имперские устремления глобального капитала «центра». Именно с этим капиталом и возник конфликт у российского капитала и представляющей его бюрократии. Нынешняя киевская власть в данном случае стала лишь посредником в этом противостоянии, а жертвами его становятся народы и Украины, и России, и – в первую очередь – Новороссии.

Еще одним парадоксом всего этого является то, что это противостояние разных капиталов всколыхнуло патриотизм народов, который (и это трагическая стороны парадокса) оказался в ряде случаев направлен против своих же друзей: у украинцев – против россиян, у россиян – не только против Запада (народы которого, кстати, повинны в действиях обам и Ко не больше, чем россияне были повинны за действия ельциных и Ко), но и против (что по сути преступно) народов Украины.

Во-вторых, поистине героическая (при всей ее противоречивости, о чем ниже) борьба граждан Новороссии за свои очаги всколыхнула в России волну не только шовинизма (о чем мы никогда не должны забывать), но и подлинного патриотизма. Впервые за последние десятилетия молодежь и старшее поколение, рабочие и «рядовая» интеллигенция в своем большинстве искренне и серьезно восприняли интересы «дальних» – жителей Донецкого и Луганского регионов, равно как и интересы нашей Родины как свои собственные, сделав шаг по ту сторону узкоэгоистического интереса рыночного агента, потребителя, частного собственника.

Есть и еще один момент: русскоязычное население на (а не «в») Украине оказалось реально подавлено нынешней киевской властью, действующей недемократическими методами (вплоть до запрета русскоязычного телевидения). В результате мы получили ситуацию, когда русскоязычное население оказалось в положении слабого, того, кто нуждается в защите.

И это не тот случай, когда бандиты подсылают малька стрельнуть сигарету у прохожего, а потом грабят того, якобы защищая от обиды «маленького».

В случае с Новороссией есть действительная необходимость защиты данной большой группы населения и развития для этого механизмов демократии: местного самоуправления, федерализма и т.п. (такое иногда бывает в межимпериалистических конфликтах, хотя и редко). И субъектом, выступающим за эти требования, стали в исходном пункте сами граждане этих регионов, что показали данные референдумов (то, что на них реально большинство граждан выступило за самоопределение, признают даже такие скептики как Илья Пономарев).

Так противоречиво переплелись интересы российской бюрократии и олигархов, с одной стороны, большинства граждан России и части граждан Украины – с другой.

Другое дело, что я уверен: нынешняя российская власть в новом для себя пространстве окажется ничуть не лучше, чем в самой России. В том же Крыму, к глубокому моему сожалению, скорее всего, через полгода-год установятся та же власть бюрократии и олигархов, реализующих на практике философию «попила-отката», что и во всей остальной России….

В результате в противостояниях Россия-Украина-Запад ситуация оказывается крайне противоречивой.

В случае с Украиной открытыми остаются вопросы о результатах Майдана и политического переворота за ним последовавшего. Если у власти останется нынешняя клика или их прямые наследники, то действительно необходимые Украине социально-ориентированные демократические преобразования будут осуществляться в лучшем случае на бумаге. На деле упрочится прозападная мутация олигархически-бюрократического капитализма периферийного типа с неизбежно присущими ей национализмом, авторитаризмом и сверхэксплуатацией страны олигархическим капиталом и паразитическим государственным аппаратом.

Придя к господству в такой Украине проевропейский капитал вряд ли будет отличаться в лучшую сторону от бывшего отчасти прорусского. Надежды многих искренних сторонников Майдана на то, что для новой Украины будет характерна большая мера социальной защиты, большие права работников, реальная демократия и свобода слова, защита социальных и гражданских прав Человека, расцвет национальных культур и т.п., как я уже писал, окажутся беспочвенными.

Здесь важны две оговорки.

Первая. Если мы будем сравнивать то, как капитал осуществляется свое господство в странах Западной Европы и то, как он это делает в России, то выбор будет однозначно в пользу первого. Но вот в чем «закавыка»: проевропейский капитал на периферии ведет себя отнюдь не так демократично и «цивилизованно», как в Европе, мало отличаясь в лучшую сторону от русского или прорусского. И хотя в прошлом в некоторых аспектах европейские корпорации в Украине действовали все же несколько более «цивилизованно», чем представители российского капитала (не случайно в Украине независимые профсоюзы склонялись к скорее к Майдану), после гражданской войны ситуация, скорее всего, изменится в худшую сторону. Более того, она уже изменяется в худшую сторону на протяжении весны-лета 2014 года.

Вторая. Внешнеполитические интересы российской стороны также имеют некоторые нюансы. На Украине русский компонент часто ассоциируется с советским. На Западе Украины это имеет скорее негативный оттенок. На Востоке – наоборот. В Крыму же вообще у многих его жителей возвращение России ассоциируется с восстановлением элементов СССР[8]. Эго нельзя сбрасывать со счетов, но это, к сожалению, такая же превратная форма, как и в случае с верой в то, что ЕС принесет в Украину демократию. Россия в Крым принесет не черты СССР, а ту же власть кланово-олигархических группировок, что типична и для остальных регионов нашей страны.

Кроме того, как я уже сказал, существует проблема защиты находящегося сейчас в меньшинстве русскоязычного населения и в этом смысле, интересы и русскоязычных украинцев, и россиян на стороне реальной демократии.

И последнее. Аналитическое выделение многопространственности противоречий не избавляет автора от необходимости занять определенную позицию в сложившемся противостоянии и ответить, на чьей стороне стоит Бузгалин?

Начну с нескольких твердых «нет».

Начнем с российских властей. Я был и остаюсь критиком российского «капитализма юрского периода» и, соответственно, внутренней политики российских властей. Я был против войны России в Чечне и буду против любого ущемления права народов на самоопределение, если таковое последует со стороны российских властей. Я не был против поддержки желания крымчан присоединиться к России. Абстрактно рассуждая, предпочтительнее во всех смыслах было бы сохранение за Крымом статуса независимого государства. Во всех смыслах, кроме одного: в этом случае с очень большой вероятностью киевские власти начали бы войну и против крымчан, превращая сказочную землю в руины. По-видимому, жители Крыма поняли это и проголосовали на референдуме за присоединение к России.

Что касается Украины, то я был и остаюсь сторонником права народов на смену олигархо-бюрократической коррумпированной власти методами прямой демократии и в этом смысле базовые антибюрократические и антиолигархические устремления рядовых участников Майдана я считаю правомерными. Но узурпацию этой борьбы праволиберальными и правонационалистическими вождями я считаю преступлением. Чудовищным преступлением я считаю развязанное этими властями массовое убийство жителей Донецкого и Луганского регионов.

Вопрос об отношении автора к Новороссии требует особого отношения, и мы к нему сейчас перейдем.

А теперь едва ли не самое главное: весной-летом 2014-го все эти вопросы оказались завязаны в предельно тугой узел в Донецком и Луганском регионах. Гражданская война сделала объективистский, бессердечный, отстраняющийся от определенности позиции политологический анализ аморальным, многократно усилив, однако, необходимость сохранения холодной головы и объективности рассмотрения ситуации.

 4. Новороссия: народное восстание или продукт империалистических амбиций российского капитала?

 Повторю: жизнь и смерть тысяч людей заставляет быть определенным. И автор сразу хочет заявить свою позицию: борьба граждан Новороссии есть, при всех ее чудовищных противоречиях и массовом негативе, дело правое. Агрессия киевских властей есть дело преступное. И главное здесь не в том, легитимны или нет с точки зрения тех или иных норм международного права действия ополченцев. Вопрос в другом: прогрессивны или нет, нравственны или нет эти действия, отвечают они коренным интересам жителей этих регионов или нет? Я на последний вопрос отвечаю: «Да». И те, кто говорит, что в случае смирения с киевским режимом все было бы менее кровавым, на мой взгляд, подобны мещанам, стремившимся как-то «переждать» фашизм или империалистические агрессии. Уроки Бухенвальда и индейской цивилизации показывает со всей наглядностью, что бывает с теми, кто «пережидает».

Сказанное, однако, не избавляет нас от необходимости объективного анализа реальных противоречий этой Гражданской войны и, прежде всего, противоречий самой Новороссии.

Вопреки канонам марксистского анализа нам кажется в данном случае рациональным начать с вопросов политико-идеологических и даже культурных, ибо они в первую очередь стали основой нарастания конфликта и его превращения в войну. И здесь ситуация предельно непроста.

С одной стороны, в лозунгах и политических заявлениях многих лидеров Новороссии (а особенно часто – в комментариях их российских адептов) присутствует российский имперский экспансионизм. В некоторых случаях он оборачивается прямой поддержкой великорусского шовинизма вплоть до мечтаний о русских танках во Львове и открытой ненависти ко всему украинскому, а то и заявлений о якобы искусственном характере самого украинского государства. Я могу понять, откуда такая риторика берется у некоторых граждан Новоросии, чьих детей убили украинские снаряды или бомбы, но оправдать нельзя даже их. Нельзя, ибо даже в такой трагедии, как Великая Отечественная война, ненависть советского народа к захватчикам, к фашизму и Гитлеру не превращалась в лозунги борьбы с немецкой нацией, культурой и государственностью. Тем более это абсолютно неправомерно по отношению к дружественным нам народам Украины[9].

Возвращаясь к Новороссии, мы должны четко сказать, что названные выше имперские амбиции не есть официальная программа этого новообразования. И поддерживают их далеко не все лидеры, не говоря о рядовых активистах-борцах, среди которых немало сторонников советских идей.

Более того, у самих прорусских настроений есть другая сторона, и она принципиально значима: реально, по содержанию, борьба ополчения стала защитой жизненных интересов граждан от агрессоров, ведущих кампанию массового уничтожения населения якобы своей собственной страны.

Говоря языком права, народ Новороссии реализовал свое исконное право на восстание (если я не ошибаюсь, даже Декларация Независимости США провозглашает это право народа в случае, если правительство проводит антинародную политику).

Говоря языком морали, эта борьба есть защита Добра – жизней женщин, стариков и детей, домов и школ…

Да, эту борьбу ведут люди, которые крайне далеки от идеалов правозащитников и методы у них отнюдь не парламентские. Но, как показывает практика, сверхдемократичный Запад, преследуя свои интересы, не прочь уничтожить в огне ядерной бомбардировки сотни тысяч мирных жителей Хиросимы и Нагасаки; или – при помощи ковровых бомбардировок и напалма – миллионы вьетнамцев. Да и наша любящая рассуждать о «правах человека» интеллигенция за очень небольшим исключением настоящих героев-правозащитников орала «убейте гадину!» в адрес защитников Дома Советов, а если придет тяжелая година, окажется не способна защитить от агрессора даже своего ребенка, не говоря уже о Родине. Защищают жена практике и детей, и женщин (причем чужих), и Родину, обычно совсем другие люди. В том числе – тяготеющие к имперским символам государственники, любящие дисциплину и порядок больше, чем общедемократические ценности. Но эти люди готовы отдать свою жизнь за других граждан, за их право жить, иметь дом и школу, а наши «демократы», как правило, готовы в лучшем случае – эмигрировать, в худшем – держать фигу в кармане.

Такова реальная диалектика Новороссии, где реальными защитниками реальных прав человека стали по преимуществу государственники и русские националисты.

При этом, однако, – еще один важный контрапункт – в проектах программы Новороссии четко и недвусмысленно говорится о как о первоочередной задаче о проведении выборов в Верховный Совет республики и созыве съезда представителей трудовых коллективов для формирования реально демократических органов власти сразу же по окончании войны. В этом же проекте подчеркивается необходимость сохранения украинского языка как государственного. Последнее, кстати, особенно символично отличает этих «государственников» от киевских «демократов», отказывающих русскому языку в статусе государственного.

Несколько слов об экономике. В отличие от пришедших к высшей власти в современной Украине именно олигархов, Новороссия не получает поддержки ни от одного олигарха Донецка или Луганска. Все так называемые «прорусские» олигархи Востока в конечном счете оказались на стороне Киева, ибо в борьбе Донецка и Луганска за свою власть они справедливо увидели для себя большую угрозу, нежели в конкуренции со стороны прозападных собратьев по классу.

Другой – но при этом крайне важный вопрос – какая реально общественно-экономическая и политико-идеологическая система сложится в Новороссии в случае ее победы в войне и образования независимого государства? Этот вопрос все еще остается открытым[10].

Если судить по идеологемам боевых офицеров Новороссии и по безбожно идеализирующим Россию прокламациям ряда документов ДНР и ЛНР, то на этих территориях образуется все тот же «капитализм юрского периода», но в его другом подвиде – более патерналистский, более националистический и менее либеральный и в экономическом, и в политическом смысле.

Если судить по официальным заявлениям гражданских руководителей и проекту программы Новороссии, то общественный строй, которые они хотят создать будет достаточно сильно отличаться от российской мутации капитализма. Он будет более социальным, менее олигархическим, более ориентированным на базовые ценности человека (образование, здравоохранение, жилье) и патерналистским, но также менее либеральным и в экономическом, и в политическом отношениях.

Какая из этих двух альтернатив будет реализована и будет ли реализована вообще – этот вопрос, повторю, остается открытым. И нам – ученым, экспертам, активистам демократического левого спектра нельзя оставаться в стороне от битвы, заявляя в скептически-высокомерном стиле «Чума на оба ваших дома!».

Но о лозунгах левых – в конце статьи.

А сейчас поставим последний в этом разделе вопрос: присутствует ли в вооруженной борьбе Новороссии импульс российского экспансионизма? По моему мнению – да. Но этот импульс опять же противоречив.

Да, у российского олигархически-бюрократического государства есть интерес проявить себя на Украине, показав США и странам ЕС, что у него есть некоторые силы для защиты своих экономических и политических интересов. Это импульс «маленького» периферийного капиталиста, пытающегося несколько потеснить «старшего брата». Скорее всего, из этого на внешнеполитической и внешнеэкономической арене поначалу будет мало толку (реальное укрепление экономического союза стран БРИКС – дело длительной перспективы), хотя могут произойти некоторые позитивные изменения во внутренней макроэкономической политике (поддержка отечественных производителей и т.п.) и некоторые негативные изменения во внутри-политической жизни (продолжение курса на сворачивание реальной демократии, рост национализма и т.п.).

При этом существенно, что этот периферийный экспансионизм России, во-первых, крайне непоследователен вообще и по отношению к Новороссии – в особенности. Российская власть и стоящие за ней капиталы справедливо боятся присутствующих в этой борьбе тенденций реальной низовой самоорганизации и инициативы, реального антиолигархизма, присущих этому защищающему себя миру наряду с пророссийской риторикой.

Во-вторых, Российский экспансионизм (как и положено всякому «нормальному» капиталистическому экспансионизму) «выплескивает с грязной водой и ребенка»: обоснованно начав борьбу с гегемонией западного капитала, наша экономико-политическая власть устами своих наиболее рьяных идеологов-имперцев перешла к откровенно реакционной критике реальных достижений демократии, просвещения, культуры Европы и особенно США, насаждая во многих случаях идейные императивы клерикализма, монархизма и – что особенно опасно – великодержавного российского шовинизма и русского национализма.

При этом – вот он, очередной контрапункт – российские власти, в-третьих, объективно выступают как один из очень немногих оппонентов гегемонии глобального капитала, стремящегося к имперскому абсолютизму. Тем самым в сфере мировой политики российские власти в ряде случаев становятся прогрессивной силой, ограничивающей гегемонию США и Ко, и способной содействовать началу консолидации анти-гегемонистских сил мира. В случае успеха этих проектов такими анти-гегемонистскими акторами станут – опять парадокс! – в том числе достаточно реакционные государства (та же Россия). Их анти-гегемонизм будет половинчатым, эгоистичным, противоречивым и непоследовательным, крайне далеким от идеалов альтерглобализма[11], но… «что выросло, то выросло».  

И еще: наряду с империалистическими амбициями российского капитала и государства в нашей стране есть и искренний товарищеский импульс рядовых граждан, стремящихся помочь даже не своим согражданам, а в общем-то абсолютно чужим людям – ополченцам и беженцам Новороссии. И это едва ли важнейший позитивный результат нынешней трагедии. Он тем более значим, что этот импульс – импульс добровольческой борьбы за справедливость в чужой стране, импульс, наследующий лучшие традиции интернационалистов Испании 1936-37 годов, все более становится международным: уже сегодня в рядах ополченцев воюют добровольцы из  десятков самых разных стран Европы и Азии.  И это еще одно свидетельство в пользу Новороссии и против киевских властей, на стороне которых – наемники из частных армий…

 *      *      *

 Завершая свой анализ, хочу поставить едва ли не самый сложный вопрос: какими же могут быть позитивные лозунги левых по данным вопросам?

Их выделить принципиально сложно и «виной» тому показанная выше многомерность противоречий. Но есть и очевидные задачи.

Первая: необходимо остановить войну и признать право граждан Донецкого и Луганского регионов самим решать свою судьбу.

Вторая: мы должны выступать против фашистских и вооруженных националистических формирований, за их разоружение и роспуск под контролем институтов гражданского общества. Дополнением этого должен стать строгий запрет фашистской идеологии, символики и т.п. Это касается Украины(кстати, следующей в фарватере европейских ценностей Украине следовало бы покаяться и попросить у мира – а в особенности у евреев, россиян, поляков и т.п. – прощения за зверства и преступления бандеровцев и Ко так, как это сделала, например, Германия, покаявшаяся за преступления национал-социалистов). Это касается России. Это касается и Новороссии (в той мере, в какой там проявит себя что-то похожее на русских фашистов).

Мы понимаем, что в реальной обстановке войны лозунг антифашизма столь же правильный, сколько и малопродуктивный. Но выдвигать его все равно надо. Хотя бы для того, чтобы показать, что мы выступим и против правых русских националистов (и тем более – русских фашистов) на всей территории России, включая Крым.

Третья задача: нам всем очень важно подчеркивать социально-экономические и внутриполитические аспекты и цели, то есть рассуждать не только о геополитических интересах России, ЕС и США, Украины, Новороссии и т.д., но и об экономическом и общественном строе в этих странах, подчеркивая важность борьбы за низовую демократию, гражданские и социально-экономические права и т.п.

Это касается, подчеркнем вновь, и Украины, и России, и, в частности, Крыма, и – особенно – Новороссии, где остается надежда на некоторые более прогрессивные, нежели в России, формы экономико-политической жизни и где за это, по меньшей мере, стоит побороться.

И последнее. Я неоднократно подчеркивал, что русский фашизм не может быть альтернативой украинскому фашизму, а русский шовинизм – украинскому национализму. Мы должны выступать за демократическую власть, интернационалистски-ориентированную линию и в России, и в/на Украине, и в Новороссии.

Необходимо постоянно требовать «переформатирования» лозунгов.

Это, повторю, выглядит утопией, но в ряде случаев такие утопические лозунги важны. Так, осенью 1914 г. большевики были среди очень немногих левых, кто выступил за превращение империалистической войны в гражданскую. Этот лозунг тогда отвергли почти все, в том числе – европейские социал-демократы. Но спустя три года бессмысленной кровавой бани идея братания и смены «типа» борьбы нашла немало сторонников, и в 1917-1918 гг. произошли революции и в России, и в Германии. Большевики, в отличие от других российских и немецких патриотов, оказались стратегически правы. Поэтому кажущиеся сейчас утопическими, но стратегически правильные лозунги необходимы и актуальны даже тогда, когда их поддерживает меньшинство.

* В русском языке существует только один вариант написания словосочетания «на Украине». Все другие варианты являются орфографической ошибкой.

Редакция ОМТ.

[1] Я не являюсь профессиональным экспертом по Украине, но знаком со многими знающими коллегами и не раз выступал и участвовал в дискуссиях, в том числе в/на Украине, Крыму и в Москве по этим вопросам, был на первом Майдане.

[2] В отличие от Запада в наших странах к «среднему классу» относят обычно лиц, живущих так же, как этот слой живет на западе, т.е. в 2-4 раза лучше, чем реальный средний гражданин России или Украины.

[3] Круг лиц, которые не имеют стабильной работы, но обладают стабильным человеческим капиталом, то есть умением вложить себя в какое-то дело, чтобы получить результат, в качестве мозгов, предпринимательских способностей, журналиста, помощника и т.д. Подобные приземленные, не включенные в крупные производственные структуры или коллективы лица достаточно талантливы и самостоятельны. В прекариат входят так же собственно обездоленные, люмпенские слои.

[4] О первом Майдане см.: Бузгалин А.В. Майдан: народная революция или?... // «Альтернативы» 2005, № 1.

[5] Первая – с самого начала поступить авторитарно. Жестоко разогнать Майдан, частью запугать, частью посадить лидеров (как это сделали в России с активистами Болотной), зачистить националистические группы, причем не обязательно нелегитимными методами (законных оснований для запрета и расформирования правонационалистических и профашистских групп в Украине по меркам западной демократии было вполне достаточно) и на этом все закончить. В Западной Украине были бы ограниченные акции протеста, а затем все бы постепенно «утряслось». Но для этого требовалась экономическая база. В отличие от нашей страны, где основные капиталы однозначно сосредоточены в сырьевых секторах и сращены с российской властью, в Украине присутствовало существенное раздвоение этих сил. У нас достаточно было «посадить» одного М. Ходорковского, тогда как в/на Украине для обеспечения единства экономико-политической власти надо подавить чуть ли не половину олигархов, что гораздо сложнее, и требует жесткой политической силы.

На мой взгляд, это решение было бы регрессивным (с исторической точки зрения), но менее конфликтным.

Возможным мне представлялось и демократическое решение, но исключительно на теоретическом, абстрактном уровне, так как способных его реализовать политических акторов этой зимой-весной в/на Украине попросту не было. Если бы на Украине присутствовали мощные гражданские и демократические левые силы, которые были бы способны повести Майдан и часть Восточной Украины под лозунгами изменения социально-экономической системы (например, в сторону т.н. «шведской модели»), то можно было устранить власть и тех (януковичей и Ко), и других (про-западных либералов и правых украинских националистов). И это была бы социальная антиолигархическая и антибюрократическая демократическая революция, что само по себе очень серьезное событие. В таком случае, я не исключаю того, что В. Путин выступил бы вместе с лидерами ЕС и Б. Обамой против этой революции, так как «покушение» на частную собственность олигархов с их точки зрения гораздо опаснее, чем покушение на что-либо другое. И в этом случае автор этих строк был бы однозначно на стороне украинцев.

Наконец, можно было предположить и третий вариант. В. Янукович сразу передал бы власть освобожденной Ю. Тимошенко, провел перестановки в правительстве и отошел от дел…

Но «что выросло, то выросло».

[6] Ранней весной 2014 года я далее писал: «Эти две силы способны бороться друг с другом, по меньшей мере, на равных, и пока они заняты позиционным «боданием», не переходящим в открытый вооруженный конфликт. Пока это так, остается надеяться, что примерное равенство этих сил позволит постепенно пойти на уступки представителям противоборствующих сторон и найти удобоваримый, хотя и стратегически малоэффективный компромисс». К сожалению, нашим надеждам не суждено было сбыться. На Юго-Востоке началась война и действительно существующее примерное равенство сил (при отсутствии существенного и явного вмешательства как НАТО, так и России) ведет к постоянной эскалации и затяжному характеру конфликта.

[7] И если кто-то думает, что в результате такой федерализации на Юго-Востоке власть была бы более олигархической и авторитарно-националистической, чем в Центре и на Западе страны, то он ошибается: на Юго-Востоке антиолигархические интенции были как раз сильнее, местные олигархи «федералистов» не поддерживали, занимая сначала выжидательную, а потом прямо про-киевскую позицию.

[8] Многие люди моего поколения считают российский флаг в Крыму аналогом советского и полагают, что они находятся не в российской системе, а в советской. Для этого есть немало предпосылок: пережитки и достижения СССР в этом городе сращены с русскоязычной средой и практически неотделимы друг от друга. Начиная от искреннего патриотизма граждан и советских организаций, которые выходят на улицы с красными, русскими и Андреевскими (не украинскими) флагами, вспоминая подвиги этой земли, заканчивая ностальгическими кафе и столовыми с советским антуражем на каждом углу. Да и сам город во многом до сих пор хранит советский облик.

[9] И это вопрос не только нравственно-гуманистический (хотя в данном случае данный ракурс является главным), но и политический: ничего, кроме роста вполне обоснованного патриотического порыва защиты Матери-Украины у нормального гражданина этой страны такие шовинистические и имперские амбиции вызвать не могут. В случае предлагаемого имперцами «марша русских танков на Киев» героями станут уже граждане Украины, защищающие свою Родину от захватчиков. Ничего, кроме укрепления нынешней киевской власти и нового всплеска украинского национализма эти имперские лозунги иных россиян и активистов Новороссии вызвать не могут. И в этом смысле это – самая вредная антироссийская и одновременно антиукраинская пропаганда из всех возможных, работающая на руку исключительно «правому сектору» и нынешнему Киеву. Граждане Украины только сами могут освободиться от нынешнего режима.

[10] Именно открытость этого вопроса побудила ряд членов редколлегии журнала «Альтернативы» подготовить обращение к граждан Новороссии, ее защитникам (подчеркнем – именно гражданам и защитникам, а не вождям). Это был не аналитический текст, выявляющий противоречия и тонкости ситуации, а текст-призыв, в котором мы обращаемся к активистам Новороссии как к товарищам и акцентируем не проблемы, противоречия и откровенный негатив, присутствующий в их словах и делах, а возможность и необходимость идти в сторону большего реального демократизма, интернационализма, социальной ориентации экономики. Да, этот призыв носил и носит в чем-то утопический характер. Но мы и не рассчитывали, на то, что он изменит вектор борьбы. Мы писали его в расчете на то, что часть рядовых активистов поймет, что действительно было и будет важно делать, увидит противоречия борьбы, уточнит свою позицию.

[11] Автор не раз писал о позитивной программе альтерглобализма. Подробный анализ опыта этого движения, его результатов, противоречий, потенциала, программ можно найти в книге «Кто творит историю – II» (М., 2012).

Пресс-центр МЭФ.