Игумен Кирилл (Сахаров).

РОЖДЕСТВО У КАТОЛИКОВ:

НАБЛЮДЕНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ.

          В последнее время в московском метро все чаще напоминаешь слепого котенка: изменения по западным стандартам подземной рекогносцировки, появление большого количества новых веток и станций порой ставят в тупик. Ехать далековато – аж в Люблино, впервые в костел святой Ольги, поприсутствовать и понаблюдать за католическим торжеством в канун Рождества по григорианскому календарю. Как от метро найти искомый объект объясняет справка в полстраницы – до такого-то перекрестка, потом по диагонали, мимо сквера и т.п. Вчитывался, мало что понял, махнул рукою – вариант такси – палочки-выручалочки.

          Католический приход в Люблино сформировался в 1991 году. Здание костела – бывший Дом культуры. Когда в окне машины мелькнули витражи окон, стало понятно, что приехали. На западной стене, за престолом, икона с изображением Распятия с предстоящими, слева от нее икона Богородицы, а справа – святой Ольги. Все три иконы в каноническом древнерусском стиле. Доминируют, однако, изображения в стиле ренессанса – в витражах. На одном из изображений Спасителя из сердца исходят три пучка разноцветных лучей. Только что отошла месса на вьетнамском языке. Бросилось в глаза большое количество детей – некоторые из них в виде ангелочков с лампочками на крылышках порхают по костельному пространству. Несколько улыбчивых монахинь, одетых как мать Тереза из Калькутты, вращаются среди народа. Одна из них с большой гитарой в чехле за спиной. Обстановка напоминает встревоженный улей.

         Ни одной женщины в платке, кроме старушки, но и та в шапочке. Слева в углу новогодняя елка. В распахнутых дверях ризницы видно, как «тусуется» духовенство (вряд ли подготовительную «кухню» стоит выставлять напоказ – это снижает планку восприятия). Ищу глазами привычные фелони в облачениях духовенства, памятные еще в 70-е годы на о. Станиславе Мажейко, настоятеле единственного тогда костела в столице. Увы, тех парчовых и длинных фелоней, похожих на наши, уже нет – вместо них более короткие, легкие, воздушные. Настоятель – крупный широколицый поляк с небольшой клинообразной бородкой – напоминает знакомый типаж духовенства с Западной Украины. Говорит на хорошем русском с эпизодическими неточностями в ударениях, с легким польским акцентом (напоминает Зигмунда – одного из двух поляков, часто принимающих участие в теледебатах по Украине).

          Второй ксендз без бороды, в очках, с лицом, напоминающим Ходорковского. Третий, помоложе, с черной бородкой, хорват. На все реагирует с блаженной, несколько блуждающей улыбкой на лице.

          Перед началом службы, чтобы заполнить паузу, позвонил по телефону, причем на значительной громкости. Сидящая впереди женщина, повернувшись, пристально посмотрела на меня. Я подумал: «Ревнитель чистоты православия, носитель света истинной веры, а нарушаешь (вот балбес!) элементарные нормы приличия». Осадок на душе, досада на себя. Испытал неприятное ощущение, похожее на то, когда однажды, будучи в подряснике, стоял на перекрестке, дожидаясь зеленого света. Он долго не загорался, и я подумал: «Наверное, светофор неисправен». Двинулся на красный свет и как только перешел дорогу, загорелся зеленый. Мне было неловко: «А что подумают люди? Ведь, если даже священник нарушает элементарные нормы, то что с других требовать?» Определенно, я послужил соблазном. Но, унывать не надо – нужно на будущее сделать выводы, дать себе установку больше так не поступать.

            Недавно в Даниловом, облачаясь, снял клобук, а облачившись, растерялся – какой же из висящих на вешалке мой? Взял похожий. Когда же служба закончилась, увидел, что один брат с огорченным лицом ищет свой клобук. Оказалось, что взял его я. Когда же все выяснилось, этот брат с досадой сказал: «Ну, что же Вы, падре?!» Приехав на приход, я тут же попросил на подкладке клобука вышить мое имя – во избежание путаницы на будущее.

            Непривычно было видеть, как в непосредственной близости от престола ходили женщины, в том числе с колясками. Меня всегда охватывал мистический ужас, когда я слышал про случаи захода женщин в алтарь. Однажды это было в Даниловом – женщина вошла в алтарь во время службы, причем через Царские врата – «взять благословение у батюшки», как она объяснила. Был один такой случай и у меня на приходе – пожилая невоцерковленная женщина вошла после службы в алтарь через боковую дверь. А однажды, во время совершения молебнов в Покровском храме Данилового монастыря, какая-то шальная девица стала ломиться в Царские врата, очевидно, приняв их за выход из храма.

           …Погас свет и на короткое мгновение все молча погрузились в молитву, настраивающую на восприятие предстоящей службы. Раздался удар колокола, тихо заиграл орган, и процессия служителей во главе с настоятелем выдвинулась от входа к престолу. Все молящиеся воспели рождественский гимн с неоднократным призывом «Ликуйте!» (текст песнопения был выставлен на мониторе). На кафедре молодые мужчина и женщина за считанные минуты прошлись пунктирами по Писанию от сотворения мира до пришествия в мир Сына Божьего. Затем настоятель, высоко подняв небольшую фигурку Младенца Христа, немного постояв лицом к народу, положил ее слева от престола у елки, где, по-видимому, был устроен вертеп. Прозвучало пение знакомой колядки. Настоятель прочитал молитву на освящение фигурки Богомладенца – «как знака Его присутствия и любви». Окропил ее святой водой (трижды, молча, не крестообразно, как у нас). Далее, рядом с престолом, развернулось детское рождественское действо. Под тихий аккомпанемент гитары дети разыграли целое представление. Все запели: «Иисус, спасибо за Твое рождение – так и нам просим спасение!» Заиграл баян, дети продолжили представление. Подумалось: «Вот оно, так сказать, «христианство с человеческим лицом» - со скамьями, инструменталкой, детскими представлениями, подарками и аплодисментами».

           Новая волна детей – их привела монахиня с текстом, сопровождающимся музыкой в стиле, напоминающем рэп. Легкие провоцирования притоптываний и прихлопываний. Затем по сигналу настоятеля, все запели «Слава в вышних Богу» - текст похож на наше великое славословие, только в усеченном виде. На кафедре девушка с модной прической запела рождественский гимн. Все подхватывали припев: «Вот Христос родился – Бог наш и Спаситель!» Знакомый текст из Послания апостола Павла к Титу: «Великая благочестия тайна: Бог явился во плоти…» По окончании чтения все несколько раз пропели «Аллилуйя». Перед Евангелием, на кафедре, от микрофона, не сходя с места, кратко покадили на три стороны. Все сделали пальцем крестообразное движение на лбу, устах и сердце.

            Проповедовал настоятель. Характерная черта его стиля – постоянное апеллирование к аудитории, диалог с ней. «Поднимите руки, кто был на Рождество 13 лет назад» (по-видимому, в начале его настоятельства – иг. К.) «Ты тоже была, я помню – поднимай руку» - обращается к одной женщине. Закончил проповедь восклицанием: «Христос рождается!» Все в ответ: «Славьте Его!» (третий раз произнес нарочито тихо, а все по контрасту громко). Опять аплодисменты (за службу они звучали не менее десяти раз). Проповедь не произвела впечатления – в ней не было глубины, примеров из жизни. Да я сам в этом плане почти никакой – предпочитаю проводить беседы отталкиваясь от своих многочисленных выписок из прочитанных книг. Вообще, яркие проповедники - это, что называется, «штучный товар». Владыка Питирим в своих воспоминаниях пишет только о двух произведших на него впечатление проповедниках – митрополите Николае (Ярушевиче) и протопресвитере Николае Колчицком. По телеканалу «Спас», когда иногда смотришь новости и слышишь, что говорят с амвона архиереи, думаешь: «Ну, общие слова, неподготовленный экспромт».

          Прозвучало кредо («Верую!») – заранее было предупреждение: «На словах: «Воплотившегося от Духа Святого и Марии Девы» все становимся на колени». Текст был очень близок к новообрядному варианту Символа («Рожденного, Несотворенного – без разделительного «а» после запятой; «не будет конца» - вместо «несть конца», как по старому тексту; без прилагательного «Истинного» в приложении к Духу Святому и, конечно же, с прибавкой филиокве – «и Сына» (исходящего)). Снова женщина на кафедре с текстом прошений (их было шесть) по разным поводам. После каждого из них все пели: «Господи, помилуй!» Это напоминало нашу ектенью только в варианте «женского священства». Словосочетание «Папа Франциск» прозвучало лишь однажды, как бы походя, без особой акцентировки, как это принято в нашем обиходе.

           Приближается кульминация службы – то, что у нас называется «Евхаристический канон». Настоятель объявляет о том, что сейчас будут принесены дары. Дары были следующими: букет цветов, корзина фруктов, горящая свеча, хлеб, вино и вода для совершения литургии. Каждый дар высоко поднимается на всеобщее обозрение, кратко комментируется с нравственным приложением. Проходит сбор пожертвований. Покадили над дискосом и чашей, а затем вокруг престола в сопровождении песнопения: «И Тебя, Мария, величаем мы» (что-то типа нашего «Величит душа моя Господа» с припевом: «Честнейшую херувим»). «Евхаристический канон» в католическом варианте проходил так: два прислужника («министранта») - один постарше с кадилом, а другой с маленькими колокольчиками встали перед престолом. Все молитвы настоятелем читались вслух и лицом к народу. Во время произнесения установительных слов Евхаристии («Приимите, ядите…», «Пийте от нея вси…») не только настоятель, но и двое сослужащих священника простирали руки, указуя сначала на хлеб на дискосе, а затем на чашу с вином (так и по старому чину у нас). Также сослужащие священники тихо, одновременно с настоятелем произносили те же слова. Во время произнесения установительных слов, настоятель поднимал высоко сначала облатку, затем чашу. В это время раздавался краткий звон и совершалось каждение, служащие становились на одно колено.

             По католическому учению в это время происходило пресуществление хлеба в Тело Христово, а вина - в Его Кровь. Краткое исповедание грехов с просьбой ко Христу «войти под кров души моей». Все трижды пропели: «Агнец Божий, берущий грехи мира, помилуй нас». Во время причащения звучала очередная колядка. Настоятель причащал по центру. Только он не просто подавал облатку каждому подходящему, но сначала крестообразным движением погружал ее в чашу. Подходящих детей он не причащал, а только благословлял, полагая руку на голову.

           По окончании мессы, настоятель вспомнил, как приезжал генеральный викарий Ордена Слуг Божьих, к которому, как я понял, принадлежит и он сам. Викарий был в восторге от прихожан, от их содержательных вопросов. «Они потрясающи!» - сказал он о них тогда. Настоятель смиренно подтвердил: «Вы потрясающи!» Тотальная благодарность всем: сослужащим священникам, хористам, детям, прислужникам-министрантам («их сегодня было много – как в московском метро»), всем, кто готовил праздник, выступал, принес дары. И снова аплодисменты. Сослужащего собрата, который без бороды и в очках, поблагодарил за усердное принятие исповедей во время прошедшего поста. Представляя священника-хорвата, настоятель обратился к собравшимся: «Кто из вас хорват, поднимите руку!» Поднялось несколько рук. «Маша, ты же наполовину хорватка, почему не поднимаешь руку?» Огласили объявления: о визитах священников в дома прихожан («по их желанию»), о предстоящих торжественных подтверждениях (или обновлениях?) супружеских обетов и т.д. Прозвучало заключительное: «Идите с миром, аллилуйя!» Вдруг настоятель спохватился: «Я совсем забыл про подарки». Поток детей потянулся за ними.

          Да, еще чуть не забыл: была еще одна трогательная сцена, где настоятель поприветствовал женщину с ребенком (он родился вначале декабря). Ребенка он взял на руки и высоко поднял на всеобщее обозрение. Конечно, снова раздались аплодисменты.

          Что сказать в заключение? Все понятно и все упрощено. Трудно отличить от службы у лютеран – разве что облачения и немного икон. После литургической реформы на II Ватиканском Соборе католическая литургия максимально приблизилась к лютеранской. Конечно, дореформенная, «тридентская» литургия на Западе ближе к православной.

            Очевидно, что настоятель в теснейшем, органическом единении с приходом – знает, кто чем дышит, любит людей, они ему интересны. Видно невооруженным глазом, что и он народу симпатичен, люди тянутся к нему и ценят его. Отношения между ними вполне добросердечные и тон всему явно задает настоятель. Приход на подъеме, жизнь бьет ключом. Понятно, что значительную часть паствы составляют русские. Не только те, которые вышли замуж или женились на чадах Католической церкви, но и те, кто по тем или иным причинах не нашел себя в Православии, например, из-за соблазна - искушения деньгами, что послужило барьером на пути к вхождению в ограду Православной Церкви.

            Как бы в подтверждение этого, разговор с таксистом на обратном пути. Таксист оказался верующим, но некрещеным. Родом он с Дальнего Востока. По его словам, лет 10 назад он собрался было креститься, но в храме заломили цену в размере восьми тысяч рублей (мой помощник, напечатав эту цифру, заметил: «У моего товарища, когда он хотел крестить сына (дело было под Ставрополем), запросили 35 тысяч. Тогда он отказался крестить, крестил позже, в одном из монастырей на Кубани – там крестили безплатно, но он передал денег втрое больше, чем требовали в первом случае»). Я сильно огорчился: «Какой позор! Вымогать такие деньги за полчаса самого крещения в общей массе, пробормотав невнятно, как это, к сожалению, нередко бывает, помочив лбы – и восемь или тридцать пять тысяч. Как далеки мы от идеала!» И еще: «Вместо того, чтобы критиковать других и иронизировать по поводу их порядков, надо бы больше обращать внимания на себя, свои, порой, вопиющие огрехи. Господи, помоги!»

           На несколько минут зашел в книжную лавку. Из православных авторов только книги о. Александра Меня и митрополита Антония (Блюма), еще книжица о блаженной Матроне. Вспомнил рассказ владыки Антония, услышанный во время его выступления в Московских духовных школах. Он рассказал, как однажды в католическом храме после окончания службы он наблюдал такую сцену. Молодой прислужник никак не мог погасить высокие свечи, стоявшие на престоле. Недолго думая, он разогнался и, вскочив на престол, свечи погасил. «У нас немыслимо представить такое!» - воскликнул тогда митрополит.

              В заключении хотел поразмышлять о пресловутом «филиокве» - добавлении у католиков в Символе веры – «и от Сына». Еще в первом классе семинарии, изучая катехизис, я запомнил, что внесение этого дополнения противоречит 7-му Правилу Третьего Вселенского Собора, запретившего что-либо прибавлять к Символу веры. Преподобный Серафим Саровский говорил: «Храни неповрежденно все, что установила Церковь на Семи Вселенских Соборах. Горе тому, кто нечто прибавит или убавит». Очевидно, что филиокве деформирует краеугольный догмат христианства – веру в Единого Бога в Троице Славимого. Каким образом? Прибавляя «и от Сына», там, где говорится об исхождении Духа Святого от Отца, получается два источника во Святой Троице. Возникает субординация, т.е. Дух Святой оказывается в подчиненном положении – тем самым нарушается равночестность Лиц Святой Троицы. Иногда слышишь: вот там и там во время католической службы Символ веры был без филиокве. Но это довольно редкое явление.

              Вот, например, в кафедральном католическом соборе Москвы висит текст Символа веры с филиокве. И здесь, в Ольгинском костеле, открывшемся уже в новейшее время в центре Третьего Рима, звучит филиокве. Разве Папа не мог бы одним своим словом, буллой, вернуться к изначальному исповеданию? Ссылаются на блаженного Августина, весьма почитаемого на Западе. Профессор В. Болотов называл авторитетным частным мнением его взгляд на этот предмет (в пользу филиокве) – это он называет теологуменом. Но зачем нам это трудновыговариваемое слово (каждый раз проверяю правильность его написания по интернету), когда у нас сформулирована и зафиксирована общецерковная позиция по этому вопросу? Не надо путать «исхождение» как онтологическое свойство в приложении к Духу Святому с Его временным посольством «через Сына» (прп. Иоанн Дамаскин) с целью домостроительства нашего спасения. Мы должны ориентироваться не на частные богословские мнения, а на известный принцип – «согласие отцов».

            Испанцы тут сильно «подсуропили» - на двух Соборах в г. Толедо (589 и 688 гг.) поддержали мнение блаженного Августина (кстати, он именуется именно блаженным, а не святым, т.е. рангом он пониже). Патриарх Фотий (9 век), как известно, был в общении с Западной Церковью, но, тем не менее, боролся с этим мнением. В 1014-м году Папа Бенедикт VIII включил филиокве в Символ веры, хотя один из его предшественников – Папа Лев – был против филиокве и даже повелел выбить на медной доске текст Символа веры без него.

*Фото из архива С. Кузнецова и из интернета.

**Фото: портретные фото о. Кирилла, фото о. Кирилла на Вечере памяти Митрополита Лавра (одно – в Доме Русского Зарубежья, второе – в библиотеке Некрасова в Москве), фото церкви св. Николы на Берсеневке, фото католического костела св. Ольги в Люблино, фото праздничной службы у католиков.