Сергей Кузнецов.

СКАЗКА О ЛЮБВИ

«...они пытались создавать миры, но эти миры оказались непрочны и рушились, потому, что, восстав, богоотступнические монады этим самым отвергли любовь — единственный объ­единяющий, цементирующий принцип».

                            Д. Андреев «Роза мира».

              И прошло много веков от сотворения мира. По берегу Вечного океана шли три девушки. Они аккуратно ступали босыми ногами на прибрежную гальку. Ветер играл их длинными волосами, и от этого они развевались, как океанические волны.

Найдя удобную лагуну, девушки, сбросив легкие весенние платья, весело пересмеиваясь, вступили в воду.

            Стемнело. Усталые после купания, они вернулись на берег. Самой младшей из них было на вид лет восемнадцать. Обнажен­ное ее тело излучало теплую энергию. Совершенство линий и за­конченность контуров доказывало гармонию природы. Лицо ее выражало бесконечную любовь к окружающему ее миру. Она была сотворена для любви.

            Самой старшей девушке можно было дать лет двадцать пять. Она, по-видимому, была умна, начитана и уверена в себе. В ее манере держаться, походке, речах чувствовалась самостоя­тельность. Менее женственные контуры ее обнаженного тела ни­сколько не портили общий портрет.

Третья девушка, лет двадцати двух, была нежна и даже трепетна. Все говорило в ней об утонченности и романтичности ее натуры: узкие мальчишеские бедра, плавная походка, льня­ные, слегка вьющиеся волосы.

             Три девушки оделись и побрели к лесу, который виднелся вдали. Они слегка продрогли и были рады, когда увидели в ноч­ной мгле пламя далекого костра.

У самой кромки леса сидел одинокий путник. Он преда­вался созерцанию веселых плясок огненных языков и думал о чем-то. Поэтому девушки успели подойти довольно близко к пут­нику, оставаясь незамеченными. Они оглядели его. На вид ему можно было дать тридцать три года. Черные, густые волосы ниспадали до плеч и были обвязаны на голове тугой бечевой. Черные борода и усы придавали его лицу особый, приятный шарм. Одет он был в простую домотканую холстину, повязанную на поясе ве­ревкой.

Когда девушки подошли еще ближе, он очнулся и встал, приветствуя их.

- Нельзя ли согреться у твоего костра, одинокий пут­ник? — спросила старшая девушка.

Мужчина жестом пригласил их к огню. Он достал из ко­томки краюху черного хлеба, разломил ее на несколько частей и отдал каждой из девушек. Девушки с удивлением обнаружили, что оставшаяся у мужчины часть краюхи, нисколько не уменьши­лась в размерах. Он, бережно обернув ее в материю, снова уложил в котомку.

Путник был немногословен и задумчив.

- Какая печаль тревожит тебя? — спросила младшая. — Все в мире пронизано гармонией и любовью. Нельзя постоянно сокрушаться и грустить.

- Не говори ерунды, — поправила ее старшая девушка. — Надо просто верить в совершенство мира и во все лучшее, и тогда не будет причин печалиться.

- А я считаю, — перебила ее средняя, — что спасет мир на­дежда. Мир несовершенен и страшен, порой у людей опускаются руки, но только надежда спасает их от отчаяния.

Путник усмехнулся и начал свой рассказ: «Отец послал меня к людям, дав наказ — передать им всю свою мудрость и на­ставить их на путь истинный. Но те люди, которым я делал добро, меня предали, выдав палачам. Меня распяли, пробив руки и ноги гвоздями. Потом я воскрес, и люди меня возлюбили, стали цитировать мои речи, читать в школах легенды о моей жизни и смерти. Они придумали новую религию.

- Но отчего лицо твое печально? — спросила младшая де­вушка. — Ты чувствовал великую любовь к людям, и эти люди позднее прониклись этой любовью. Они теперь тебя почитают и любят.

- Они веруют в тебя, посещая храмы твоего Отца Небес­ного, — подтвердила старшая.

- Они надеются на чудо, молясь в этих храмах, — сказала средняя.

- Я усомнился в необходимости моих страданий и моего воскрешения, — сказал путник. — Нет, я не сомневаюсь в силе моего Отца Небесного. Нужен ли я на Земле? Нужна ли моя вера, моя надежда и моя любовь людям? После моего воскрешения про­шло много веков. Стали ли они лучше хоть на чуточку? Незави­симо от вероисповедания и национальности все они продолжают убивать, грабить, лжесвидетельствовать и прелюбодействовать. Последние сто лет этого тысячелетия осквернены двумя миро­выми войнами, огромным количеством мелких кровавых войн, ге­ноцидом, фашизмом, коммунизмом. Да и в средние века люди с именем моим и моего отца на устах убивали друг друга, приме­няли зверские пытки, сжигали на кострах еретиков.

                 Во мне больше нет надежды и веры в возможность остано­вить человечество у последней грани. Что еще осталось — так это любовь к нему, бесконечная любовь, несмотря на все мерзости, которые человечество сотворило.

                  Я люблю Гомера и Вольтера, Гюго и Шиллера, Твена и До­стоевского. Я был с ними знаком. Я беседовал с графом Толстым. Мы спорили с ним по основополагающим вопросам религии, но я не потерял уважения к этому великому человеку, хотя моя цер­ковь и отвернулась от него, найдя в книгах его ересь. Мне играл свои вальсы Штраус. Я бывал в гостях у Баха и Бетховена, Чай­ковского и Моцарта. Даже не вообразить, скольких людей за эти века я повидал. Я люблю красивых женщин за их красоту. За ту необыкновенную радость, которую они приносят мужчинам. Я люблю детей за их непосредственность и веселость.

                  Но как только я вспоминаю Освенцим и Майданек, Бабий Яр и Магадан, Хатынь и Катынь, Хиросиму и Нагасаки, Чечню и Карабах, я снова не нахожу себе места. Зачем этим людям слово моего Отца? Для чего их порочные руки держат Великую Книгу, а в домах своих они вешают доски с моим изображением? Для чего руководство стран ходит в храмы моего Отца по праздникам, прилюдно отдавая поклоны, и, вместе с тем. отдают приказы уби­вать беззащитных детей, женщин и стариков? Почему из-за веры в меня люди убивали и убивают неверящих в меня? Разве для этого я жил и страдал? Разве это я проповедовал?

                Младшая девушка тихо встала и подошла к путнику. Она сказала: «Ты устал. Дай я помою и разотру тебе ноги, напою го­рячим чаем. Ты не напрасно жил. Ты искал любовь и нашел ее. Меня зовут Любовь».

Девушка обняла путника и поцеловала в колючую бороду.

- А где же вера и надежда? — спросил очнувшийся муж­чина.

Уже как полчаса назад обе подруги младшей девушки, не сговариваясь, встали и направились к океану. Не дойдя до него, они пропали — растворились в воздухе. Лишь две яркие вспышки света еще долго мерцали в ночи.

- Вера и Надежда испарились. Они ушли. Ведь это и были
они — мои две спутницы. Осталась только я — Любовь.

Я обойму тебя своими нежными руками, я спасу тебя и за­щищу от всех напастей. У нас нет больше Надежды и Веры, но есть Любовь. У нас будет много маленьких детей, и мы согреем их своей любовью. И тогда, может быть, через много тысяч лет, к нам вернутся мои подруги.

- Но ведь через тысячу лет человечества может уже не
быть. Они же погубят себя.

- Но останутся наши дети. Давай их воспитывать так, чтобы они не превратились в зверей.

- Я эту историю о Ноевом Ковчеге знаю. Мой Отец уже не раз пытался спасать человечество — ничего не выходило. Дети и внуки праведников снова падают в бездну ада.

- Милый, но все же у нас нет другого выхода. Мы же бес­смертны. И любовь наша бессмертна. Мы потеряли Веру и На­дежду не навсегда. Придет ясный, светлый, погожий день. Солнце засияет с новой силой. Теплый Океан будет также плес­каться у наших ног. И снова мы увидим две вспышки света, по­явятся две прекрасные мои сестры в сказочных платьях, и мы обнимем их и пригласим к себе в дом. Тысячи и миллионы лет пройдут незаметно, как один миг. Но нам пора в дорогу, мой Ве­ликий Путник. Раны от гвоздей на твоих руках и ногах уже почти зажили. Мы будем жить долго и дружно.

- Но кому же я буду проповедовать? — спросил мужчина.

- Своим детям и внукам. Чужие люди тебя все равно не поймут. Ты им сейчас нужен лишь как ширма, прикрывающая их грехи.

- А как же Отец мой! Что он на это скажет?

- Отец твой давно уже потерял Веру и Надежду в челове­чество. И только моя Любовь спасает еще людей от конца света. Вперед, мой Путник! Света в конце туннеля еще не видно, но нам нужно идти к нему, и наша любовь будет освещать нам дорогу.

- И прошло много веков от сотворения мира. По берегу Веч­ного Океана шли мужчина и женщина. Они аккуратно ступали босыми ногами на прибрежную гальку. И звали женщину — Лю­бовь, а мужчину — Иисус.

                  И на Земле больше пока никого не было.