Александр Афанасьев.

«CHARLIE HEBDO». МАЛЕНЬКОЕ ЗВЕНО

ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ПРОВОКАЦИИ

         7 января 2015 года во Франции произошла трагедия, взволновавшая всё мировое медийное пространство и не оставившая равнодушным, пожалуй, ни одного разумного человека, ознакомившегося с подробностями этого жуткого события. А они таковы: два человека средь бела дня ворвались в редакцию парижского еженедельника «Charlie Hebdo» и убили двух охранников-полицейских и 10 его сотрудников. В ходе спецоперации они, в свою очередь, были убиты. Но одновременно их сообщник застрелил на улице женщину-полицейского и захватил заложников в магазине кошерной продукции. Четыре заложника были убиты. Их убийца тоже был убит. Его разыскиваемая «подруга», якобы, скрылась в Сирии. Французские власти сразу же (!) обвинили в организации экстремистской акции «Аль-Каиду» в Йемене. Руководство этой организации, якобы, подтвердило свою причастность к террористическому акту.

         В ответ на этот «исламский вызов» во Франции был объявлен трёхдневный траур. В соборе Парижской Богоматери, знаменитой Notre Dame de Paris, прошла заупокойная месса по жертвам теракта. На правительственном уровне было организовано массовое шествие по улицам французской столицы. Президент Франсуа Олланд пригласил принять участие в этой акции «единения» и «протеста» глав других государств. Многие из них откликнулись на его призыв, и они, непринуждённо общаясь, «возглавили» многомиллионное шествие парижан и гостей столицы. Парижская мэрия внесла «Charlie Hebdo» в список почётных граждан (!) французской столицы. Площади одного из провинциальных городов Франции присвоено имя Charlie Hebdo. Не обошлось и без нападений на мусульманские мечети. В парижских кафе заговорили о «призраке исламского бунта».

         Как получилось, что гибель в общей сложности 17-ти человек в  Париже всколыхнула в негодовании весь «западный мир»? Тот самый «западный мир», который практически оставил без внимания провокационную стрельбу на киевском Майдане, приведшую к государственному перевороту на Украине. Тот «мир», что обошёл молчанием зверскую акцию в Одессе, унесшую жизни более 30-ти заживо сожжённых людей. Тот «мир», который продолжает хладнокровно взирать на массовое убийство марионеточным правительством Украины своих мирных граждан в украинской Новороссии, исчисляемое уже тысячами человеческих жизней. В чём всё-таки разница в реакции Запада на единичное французское и многочисленные украинские события? В политическом весе Франции и Украины? В степени цивилизованности «галльского» и славянских народов? В расовой или религиозной принадлежности конкретных людей? А, может, корни различий следует искать в сугубо политической плоскости – в той самой мировой «конъюктуре», которая сегодня определяет не только важность всех международных событий, но и ценность человеческих жизней?

         Лично я склоняюсь к последней составляющей в оценке парижского инцидента, хотя допускаю, что и иные компоненты в этой оценке так или иначе присутствуют. В российской и мировой прессе нет недостатка внимания к парижскому инциденту. Вот уже месяц это событие занимает умы пытливых аналитиков. И каждая новая публикация открывает новые грани инцидента и даёт в руки читающей публики новые ниточки. Этих побочных фактов и частных умозаключений накопилось множество. Но создаётся впечатление, что этой кучей разнородного материала дело и ограничится. Цельного анализа события пока нет и, возможно, не будет. Ибо подозрительно отсутствуют «утечки» из спецслужб. Что говорит о явном намерении французских властей сдать «дело Charlie Hebdo» в архив, подобно «делу Кеннеди» в США. Причём тоже без права его обнародования в ближайшее пятидесятилетие.

         При всём внешнем различии частного парижского инцидента и непрекращающегося украинского массового кровопролития между ними есть и разительное сходство. Причём сходство внутреннее, лежащее в сфере причинно-следственных связей. Дело в том, что и в Париже, и в Киеве всё начиналось с провокации. И хотя в Париже её спусковым крючком послужили хулиганские по своей сути выходки журналистов, а в Киеве – «печеньки» и словесные подбадривания госпожи Нуланд, всё равно и там, и здесь речь шла о явной провокации. В Киеве провокация, рассчитанная на «толстокожую» Россию, была проведена, естественно, грубее и топорнее. В Париже, общепризнанной культурной столице Запада, и  расчёт был соответственно тоньше, да и сама провокация была более искусной – многоходовой и разновекторной.

         О провокации США на Украине у нас уже много говорено, и здесь всем всё в общих чертах ясно. В подоплёке же и факторах французской провокации предстоит долго и основательно разбираться. Лично я во французской провокации вижу не один, а как минимум три аспекта. Откровенно провоцирующая деятельность редакции журнала «Charlie Hebdo» - хотя и важная, но далеко не вся провокационная составляющая. Она всего лишь, на мой взгляд, - одно из звеньев масштабной провокации. Второе звено парижской провокации – расчётливое подключение к этому делу «Аль-Каиды». Третье звено провокации – быстрый перевод стрелки общественного негодования на весь исламский мир с конкретной ориентировкой на арабские Йемен и Сирию. Лишь все три звена, взятые вместе, способны прояснить как масштаб, так и смысл единой общей Провокации. Именно Провокации с большой буквы.

Начнём с «Charlie Hebdo». Фактическая история журнала с этим названием начинается с 1992 года. Но у него была и весьма характерная предыстория. Википедия относит к его прародителям сатирические журналы «Charlie Mensuel» (ежемесячник, 1969-1981; прекратил существование из-за финансовых трудностей) и «Hara Kiri» (1970; закрыт после грубой шутки о смерти Шарля де Голля). Своим названием «Charlie Hebdo» перекликается с «Charlie Mensuel», а своей самоубийственной направленностью – с «Hara Kiri». «Шарли» - это произнесение слова «Charlie» во французской транскрипции. На самом деле это слово следовало бы произносить по-английски, а именно -  «Чарли». Ибо основатели журнала брали за ориентир Чарли Брауна – одного из героев американских комиксов. В силу этого патриотическая речёвка «Я – Шарли» выглядит нелепой, ибо должна была бы звучать как «Я – Чарли» и иметь смысл, весьма далёкий от патриотизма.

         «Американец» Чарли Браун, очутившийся по прихоти судьбы во французской столице, претерпел в ней существенные изменения. Из «коричневого», «бурого» (англ. «brown») Чарли превратился сначала в «ежемесячного» (фр. «mensuel»), а, в конечном счете, в вульгарно-«еженедельного». Ибо «Hebdo» представляет собой вульгарное сокращение слова «hebdomadaire» («еженедельный», «еженедельник»). Вульгарный Чарли в качестве своего журналистского и политического кредо избрал эпатаж и злобное шокирование французской публики. Узкой специализацией журнала стала публикация непристойностей. Карикатуры, выносимые на обложку журнала, не только отличались крайним безвкусием, но порой были откровенно похабными (по Далю: «наглыми», «бесстыжими», «поносными»). Еженедельник «Русский очевидец», выходящий во Франции на русском языке, перепечатал из Charlie Hebdo в качестве иллюстрации «похабности» журнала фотографию обнажённого «художника» с явными признаками эксгибиционизма.  

        В любом морально здоровом обществе непристойные надписи и рисунки на заборах и в иных общественных местах относятся к разряду «хулиганств» и караются законом. Эксгибиционизм считается серьёзным невротическим заболеванием, требующим медицинского вмешательства. По идее в этой связи французские власти должны были бы вмешаться и кого-то приструнить, а кого-то направить в лечебные учреждения. Но не тут-то было! Несмотря на массовые протесты и индивидуальные жалобы французских граждан, журнал не только не был закрыт, но к нему была приставлена полицейская охрана. Что, по сути, означало взятие хулиганского публичного издания под государственную опеку.  

        Создаётся всё же впечатление, что опекунство властей было вынужденным, навязанным им могущественными покровителями журнала. Дело в том, что при заявленной левизне и хамском безбожии (скорее всего, в целях компрометации как левизны, так и атеизма) «Charlie Hebdo» фактически отстаивал либерально-демократические принципы, доводя их до абсурда: либерализм – до воинствующей вседозволенности, а демократизм – до похабщины и хулиганства. При этом он взял на себя функцию активного правозащитника, настаивая на том, что в цивилизованном обществе не должно быть ничего запретного. Выходящий на русском языке американский журнал «Forbs» назвал сотрудников «Charlie Hebdo» «апостолами (!) карнавала», представляющими собой «самую сердцевину» европейской цивилизации.

             Под индульгенцию правозащитности провокаторам из «Charlie Hebdo» многое сходило с рук. Критика Иосифа Сталина, Владимира Путина и присоединения Крыма к России, разумеется, только приветствовалась. Карикатуры на Иисуса Христа и папу римского французские власти и общество спокойно проглотили. Проблемы начались только в связи с грубыми нападками на ислам. В «манифесте» 2006-го года ислам был представлен руководством журнала как «новая мировая угроза для демократии после фашизма, нацизма и сталинизма». Ответным серьёзным предостережением изданию, обществу и властям стал ночной поджог офиса журнала бутылкой с горючей смесью в 2011 году. Но редакцию журнала этот акт подвиг на новую провокацию, которой стала публикация в 2013 году комикса на тему жизни пророка Мухаммеда. Несмотря на последовавшие затем угрозы в адрес редактора журнала Стефана Шарбонье (он же автор комикса), антиисламский курс издания был подчёркнуто усилен. Редакция, по сути, самоубийственно вызывала огонь на себя, дразня и раззадоривая приверженцев ислама.

         Теперь о «террористах-фанатиках», которых журнал «Forbs» называет «закомплексованными и затабуированными фундаменталистами». Парижский теракт слишком хорошо организован и чересчур умело срежиссирован, чтобы считать его импульсивным ответом фанатиков на утреннюю публикацию 7 января 2015 года карикатуры на главу «Исламского государства» Абу Бакра аль-Багдади. Поражает глубокая обдуманность теракта и профессиональная проработка всех деталей. В редакцию журнала были направлены братья Саид и Шериф Куаши, родившиеся в Париже в семье выходцев из Алжира. Они стреляли не наугад, а, по существу, исполняли приговор, удостоверяя личность каждого (!) расстреливаемого. Проведение отвлекающего маневра путём убийства женщины-полицейского было поручено темнокожему исламисту Амеди Кулибали, натурализованному выходцу из Мали. Его «сообщнице» - француженке Хаят Бумеддьен был обеспечен надёжный коридор для бегства из Франции.

           Чтобы подготовить такую операцию без участия заезжих убийц нужны были месяцы, если не годы (!), кропотливой работы. Без спецслужб в таком деле не обойтись. Да и цели выбраны мастерски. Покушение на «мужественных» и «самоотверженных» поборников демократии и свободы – раз. Вызов стражам порядка и всей государственной системе Франции – два. Оскорбление смертельным действием Женщины – три. Смертоносная пощёчина всей еврейской нации – четыре. Лобовое столкновение ислама с приверженцами католицизма, а по сути – исламской и христианской цивилизаций – пять. Даже одной из этих пяти составляющих теракта было бы достаточно, чтобы вызвать большой политический резонанс, а уж весь букет должен был спровоцировать эффект ядерного взрыва, смертельного не только для самих исполнителей, но и для мусульманской религии в целом. Парадоксальный факт: руками французских исламистов была осуществлена самая крупная в Европе провокация против ислама, по эффекту близкая к теракту в США 11 сентября 2001-го года.

          Наконец, скидка замысла теракта на Сирию и Йемен тоже замечательна. Да, Сирия когда-то находилась в сфере французских внешнеполитических интересов. Но это было давно. А со времени правления Асадов здесь стал довлеть сугубо американский интерес, ставкой в котором явилось бы свержение в угоду США Башара Асада и осуществление государственного переворота в Сирии. С Йеменом – ещё интереснее. Некогда государство с элементами социалистической ориентации, Йемен в период 32-х летнего правления президента Али Абдаллы Салеха (1942 г.р.) постепенно превратился в протекторат Саудовской Аравии. Но после революции 2011 года Йемен попытался встать на путь независимости. И это дало повод США уже напрямую вмешаться в ситуацию с целью установления своего господства в стране, имеющей стратегически значимое положение на Ближнем Востоке. Конечно, Франсуа Олланду было важно отвлечь внимание французской общественности от внутренних проблем страны. И он списал бы теракт хоть на чёрта. Но тут вовремя пришла подсказка со стороны. Откуда? Да, несомненно, оттуда же, откуда диктуются игры правительства Франции с пресловутыми «Мистралями».

          Если свести воедино все три составные части парижской Провокации, то не составит особого труда придти к заключению, кому они выгодны. Ни Олланду, ни Франции, ни в целом Европе теракт в Париже крайне не выгоден. Он очень взрывоопасен, и эта Провокация всем им ещё долго будет аукаться. Вполне может статься, что она окажется для Европы смертельной. А США Провокация исключительно выгодна. Причём именно по причине её смертоносности для Европы. Однако есть и для США в парижской Провокации одна «загогулина», которая может, в конечном счёте, похоронить и сами Соединённые Штаты Америки. Дело в том, что у провокации есть свойство бумеранга, который обязательно возвращается в точку своего отправления.

         Если предположить, что механизм парижской Провокации был запущен Национальным фондом США в поддержку демократии (линия «Charlie Hebdo») и американскими спецслужбами (линия «Аль-Каиды»), то выявляется следующая картина. Эра организуемых США по всему миру «цветных революций» уходит в прошлое. Она сработала на начальном этапе утверждения Штатами «нового мирового порядка», но сейчас уже не оправдывает затрачиваемых средств. В американскую «демократию» люди верят всё с большим трудом. Управляемый американцами «хаос» тоже далеко не всех устраивает, в том числе не совсем устраивает он и благополучную Европу. Вот и понадобилось что-то новенькое, «погорячее».

           Разумеется, элемент американской провокации присутствовал во всех «цветных революциях». Но ранее он, этот «элемент», служил лишь бикфордовым шнуром для приведения в действие наличествующих противоречий между цивилизациями, государствами, народами, элитами, религиозными верованиями. Но в Париже был применён метод абсолютной провокации, провокации искусственно созданной, провокации в чистом виде. Это означает переход Штатами на новый этап и новый уровень в утверждении своей «исключительности» - этап и уровень сугубо провокационный, предшествующий обычно прямым военным акциям. Что мы и наблюдаем сегодня на Украине, где сразу за провокацией последовал государственный переворот, а за ним – военные действия.

        Вывод единственный: надо быть предельно бдительными, не позволять усыплять себя байками о демократии и гуманизме и давать твёрдый и решительный отпор провокаторам. Ибо провокаторы гораздо хуже рядовых убийц, так как являются реальными организаторами всех современных кровопролитных войн и двух последних мировых побоищ.