Игумен Кирилл (Сахаров).

РОЖДЕСТВО ПО СТАРОМУ КАТОЛИЧЕСКОМУ РИТУАЛУ.

         В Москве католики отметили Рождество. Мы публикуем статью - мнение православного священника, побывавшего в католическом храме на Рождественской службе.

         Православные консерваторы, от них же и аз есмь, недоумевают по поводу моих походов в инославные храмы. По природе своей  я исследователь, аналитик. Бываю вне православного поля, естественно, не с целью молитвы. Полагаю, что только теоретическое знание без личного опыта наблюдений и сопоставлений не будет иметь должной глубины. Если в процессе этих наблюдений я отмечу вокальные данные какого-нибудь католического или протестанского служителя и вообще, хоть что-то положительное – это ни в коем случае не означает измену Православию. Наоборот, если исследователь заранее задается целью все отобразить только в черных красках, шельмовать направо и налево – то это будет не убедительно.

         Серьезная критика в сочетании с положительным впечатлением от каких-нибудь второстепенных деталей будет выглядеть более достоверно. Вспомним диалог афонского старца Силуана с одним известным православным миссионером. На вопрос старца, как он проводит свою миссию среди католиков, тот ответил, что жестко их критикует. На это о. Силуан заметил, что нужно начинать с положительного, что они веруют в Троицу, почитают Богородицу и т.д., а потом уже критиковать – тогда миссия будет более успешной.

         Или как ученик прп. Макария, встретив на пути языческого жреца, обозвал его бесом. Тот избил его до полусмерти. Сам древний подвижник отнесся ко жрецу по доброму, что того так поразило, что он впоследствии крестился и даже стал монахом.

         Заметил в Рождественском расписании служб в католическом кафедральном соборе столицы мессу по тридентскому обряду, решил в этом году побывать на ней. В 1570 году чин этой мессы, принятой на Тридентском Соборе на основании древнего римского обряда, был утвержден Папой Пием V. Акцент в этой мессе был сделан на Жертве Христа - в пику Лютеру, отрицавшему жертвенный характер мессы. В отличие от чина, принятого на Втором Ватиканском Соборе, «старая месса» служится на латинском языке, священник обращен лицом к алтарю. Месса в целом длится дольше чем «современная», верующие дольше стоят на коленях, меньше произносят молитв самостоятельно (большинство молитв читает священник и министранты, а также поет хор). «Современная» же месса более короткая, служится на родном языке прихожан прихода. Эта месса выглядит более динамично. Понимание её как Безкровной Жертвы в текстах отражено более приглушенно. В этом плане, а также по своей стилистике, она приближена к лютеранскому чину.

         С большими трудностями, преодолевая препятствия, пробивается старый дореформенный чин мессы в практику Католической церкви. Естественно, в очень ограниченном объеме («экстраординарный обряд»).

         …Если идти в часовню, где намечалась эта служба, через главный вход собора, то нужно спуститься в глубокий подвал. Пройдя мимо «зала сердца Иисусова», оказываешься в небольшом помещении. Справа от престола небольшая статуэтка Девы Марии в золотом окрасе, слева – икона Христа. Вдоль стен – гирлянды с новогодними разноцветными шариками. Всего человек двадцать собралось. Три женщины суетятся вокруг небольшого органа. «Дорогие братья и сестры! Поднимите руки, кто будет причащаться!» - обращается один из министрантов к собравшимся. Почти все они руки подняли. Католический священник крупного телосложения (наверное, это был настоятель) поздравляет всех с Рождеством и удаляется. Второй министрант с помощью маленького «огнемета» - длинной зажигалки возжигает шесть длинных белых свечей на престоле. Заиграл орган и священник (скорее всего это был монах какого-то ордена) в сопровождении двух короткостриженных министрантов в белых выглаженных коротких пелеринах вошли в помещение часовни.

         Довольно долго священник стоял молча у престола (министранты при этом были на коленях)  и сосредоточенно молился (наверно это было то, что у нас называется «входные молитвы»). В это время три женщины (одна из них была в брюках и без платка) в унисон распевали григорианские хоралы. Облачен был священник в парчовую длинную фелонь, со спины украшенную огромным расшитым крестом с изображением голубя в центре. В процессе службы священник тихо читал по служебнику молитвы, часто он и его ассистенты делали поклоны, становясь на одно или оба колена.

         Министранты чинно сходились и расходились, держа сложенные ладошки перед собой. Один из них, лицом к народу, прочитал небольшой отрывок из послания апостола Павла к Титу на русском языке (молящиеся при этом сидели). После Евангелия – небольшая проповедь. С трудом говоря по-русски, священник произнес её, посматривая в листки перед собой. «Ангелы возвестили нам великую радость – Бог Иисус с нами!» - такими словами он закончил своё слово. Как-то вяло прошел сбор пожертвований. Приблизились к главному моменту мессы – тому, что у нас называется «Евхаристический канон».

         Священник, опустившись на колени (концы его фелони придерживали министранты), в процессе углубленной молитвы про себя, обеими руками высоко поднял небольшую круглую облатку, а потом и чашу с вином. По католическому учению – это главный момент мессы, когда после произнесения установительных слов Христа на Тайной Вечере («Приимитеядите…», «Пийте от неявси…» - хлеб и вино пресуществляются в Тело и Кровь Христовы. В важнейшие моменты службы раздавались звуки от взмахивания колокольчиками в руках министрантов. Перед тем, как дать облатку верующему, священник делал ею крестообразное движение. Потребив оставшееся в чаше, священник после заключительных молитвословий и благословений, так же чинно, тем же путем, в сопровождении министрантов, удалился.

         Служба продолжалась всего час пятнадцать, но показалась мне какой-то тягучей и монотонной. Довольно аскетична и медиативна, что ли. Бросались в глаза паузы и слабый контакт с народом. Слабо ощущалась торжественность великого праздника. Такая служба органично смотрелась бы где-нибудь в скиту на острове. Трудно её представить в большом пространстве с большим количеством молящихся. Это все равно что представить себе наш небольшой хор с наонным пением по крюкам в храме Христа Спасителя. В этом плане, несомненно, Второй Ватиканский Собор внес очевидный «оживляж» в литургическую практику. Но там есть свои крайности (я делился своими впечатлениями о современной католической мессе на Рождество в прошлом году).

         Священник тогда напоминал порой «массовика-затейника», поставившего перед собой цель во чтобы то ни стало расшевелить народ. Это напрягало, казалось, что священника «слишком много». Хотелось большей сосредоточенности и углубленности. Синтезом между двумя этими вариантами, идеальной моделью является служба по старому обряду, пришедшему к нам из древней Византии – аскетическому и торжественному.

*Фото из интернета.