Александр Афанасьев.

ВРЕМЕНА НЕ ВЫБИРАЮТ: ОНИ САМИ ВЫБИРАЮТ НАС.

Проделки провидения.

         В 1978 году советский поэт Александр Кушнер опубликовал стихотворение под названием «Времена не выбирают», начинавшееся словами: «Времена не выбирают, в них живут и умирают». Спустя два года, в СССР был поставлен спектакль и вышел фильм с общим названием «У времени в плену» (по пьесе Александра Штейна, 1980). Уже в наши дни в стихотворении «У времени в плену» (2018) Виктор Чиянов настаивает на том, что надо жить, «как Бог послал», и «мгновенье счастья» — это и есть весь «мир» (во вселенском масштабе).

         Времена вроде бы разные, но темы и ассоциации у поэтов одни и те же: зажатость в тисках времени, железная предопределённость и личностная безысходная зависимость от жизненных обстоятельств. Эти совпадения не могут не настораживать. Первый план восприятия этой схожести наводит на мысль о «застое». В контрасте с хрущёвской «оттепелью» за брежневскими временами закрепилось определение – «время застоя». По настрою Чиянова, и нынешнее наше время в этом плане ничуть не лучше.

         Но застойная параллель – ещё полбеды. Беда, причём настоящая и весьма серьёзная, состоит в другом: в личностном пессимизме и отказе мастеров слова от борьбы, в капитуляции творческой интеллигенции перед внешними обстоятельствами и пилатовском «умывании рук» перед торжествующим злом. С таким настроем мысли и духа даже из бытовых неурядиц трудно выбраться, а уж от острых проблем современности остаётся только бежать сломя голову, прячась в нагромождении словесной зауми.

         Эта пассивность духа и мысли представляет собой, по сути, «восточные мотивы» в отечественном обществе. Именно древние восточные цивилизации культивировали рабское отношение народных масс к правителям и абсолютную личностную покорность воле Неба. Отголосками полной зависимости человека от предопределённых внешних обстоятельств являются ныне восточные гороскопы, настаивающие на жёсткой определительности судьбы человека и обусловленности циклического развития человечества. В том же ключе можно рассматривать и живучую древнеиндийская кастовость, а также буддистскую идею кармы, не допускающую благодати милосердия и прощения.

         Западная традиция, господствующая ныне в Старом и Новом свете, но имеющая также большое влияние в современной России и в определённых кругах в Китае и Индии, содержит в себе совсем другой идейный замес.  Она основана на культе Нового времени, западноевропейского в своём существе. До недавней поры эта традиция предполагала непрерывное, ничем и никем не ограниченное, поступательно-прогрессивное развитие личности и человечества. При этом упор делался на идее абсолютной свободы как воплощении гуманизма и личного счастья. Эта традиция отображала сугубо субъективистский подход к проблеме времени и делала само время лишённым собственной значимости.

         Однако на рубеже первого и второго тысячелетий от рождества Христова, с усилением богатства и военной мощи США и их стремлением закрепить своё господствующее положение в мире, на Западе произошёл слом западноевропейского подхода к идее времени. Американец Френсис Фукуяма объявил о «конце истории». То есть, по сути, предложил признать прекращение развития человечества и зафиксировать роль США в ранге властелина времени. Правда, спустя десятилетие Фукуяма признал, что выдавал желаемое за действительное, но дело было сделано и тайные намерения США остановить развитие человечества были преданы огласке.

         В этой связи нынешнее непримиримое противоборство США и Китая получает не только экономическую, но и глобалистскую подоплёку. При всей непримиримой антиподности капиталистической и коммунистической политических систем вовсе не она играет главную роль в смертельной схватке США и Китая. Дело, на мой взгляд, состоит в другом, а именно в том, что оба антагониста преследуют одну и ту же цель. И США, и Китай, каждый по своему, мечтают накинуть узду на развитие человечества и навязать ему собственную идею предопределённости: США – предопределённости их воли, а Китай – предопределённости «воли Неба». Разумеется, Неба «с китайской спецификой».

         Евразийская Россия, находящаяся на стыке амбициозных устремлений Востока и Запада, не могла не испытывать на себе мощных воздействий восточной и западной цивилизационных установок. С самого своего зарождения в рамках Киевской Руси она была поставлена перед выбором одного из двух зол – восточного или западного. Однако, приняв эстафету от умирающей Византии (в плане православной религии) и воплощая завет обречённой на погибель Золотой Орды (в плане крепкой государственности), Московская Русь избрала для себя третий, срединный путь собственного исторического развития – путь независимости, добрососедства и здравомыслия.

         Этот судьбоносный выбор определил и особое отношение русско-российского народа к феномену времени. В России время испокон веков воспринималось в качестве живого организма или одухотворённого существа, которое, как Бог, невидимо и неслышимо, но с требованиями которого нельзя не считаться. У лётчиков и метеорологов существует понятие – «око урагана», которое обращено своим взором в небо. С точки зрения россиян, подобным «оком» обладает и время, но обращено оно уже с небес на землю. Более того, у русского народа существует даже понятие «дух времени», предполагающее активное и избирательное взаимодействие времени с человеком, страной и всем человечеством.

         Сложную взаимосвязь времени с государством, обществом и личностью можно проиллюстрировать на примере двух ключевых личностей в России на сломе времён – дореволюционного и советского. В нравственном отношении последний царь Николай Романов был почти безупречной личностью: честный, порядочный человек, любящий супруг, хороший семьянин, добрый и расположенный к народу царь, ответственный хозяин и патриот российского Отечества. Но время выстроило свою игру так, что в условиях революционного цугцванга каждый его шаг, делаемый с добрыми намерениями, только ухудшал ситуацию в стране. Причём главным раздражителем масс явились именно его личная порядочность и желание сделать всё возможное для блага страны. В итоге мятежное время, по сути, надругалось над ним, принеся его в сакральную жертву Русской революции.

         Совсем по-другому повело себя время с последним «генсеком» Михаилом Горбачёвым. В руководстве партии и страны в середине 1980-х годов оставалось ещё немало достойных людей, но времени-провидению было угодно сделать ставку именно на «иудушку» Горбачёва. Ибо ни один из его соратников не допустил бы столь чудовищного предательства и стихийного развала собственной страны. Но в объективном плане развал СССР внутренне уже назрел, и гниловатому времени понадобилась именно двуликая личность, чтобы запустить этот разрушительный процесс. Для этого время вскрыло нравственные изъяны в личности Горбачёва (раздутое тщеславие, эгоцентризм, расчётливость, склонность к самообману), на которые и была сделана ставка. Эта духовная гниль безотказно сработала, и подточенный изнутри СССР рухнул в одночасье, придавив своими руинами и всё лучшее, что было в советской эпохе.

         Один из ранних романов Евгения Чебалина назывался «Час двуликого» (1987). В нём со знанием дела описывались перипетии становления советской власти на Северном Кавказе. «Двуликим» автор назвал представителя местной знати Митцинского, скрывавшего свою ненависть к советам. Однако, будучи провозглашённым кавказским имамом, он в итоге объявил большевикам войну. Но торжество его оказалось кратковременным, и сам он оказался «калифом на час». Вскоре он был обезврежен чекистами и местными жителями. С ним бесславно канул в лету и «час двуличия», уступив место торжеству большевистской правды и справедливости.

         Выход в свет романа Чебалина оказался парадоксальным. Издательство «Молодая гвардия» посвятило его публикацию 70-летию Октябрьской революции. Но это были уже конец революционного времени и начало эпохи ползучей, змееподобной, двуликой горбачёвщины. Спустя всего четыре года после выхода книги гнилая изнутри, но благовидная снаружи горбачёвщина одержит верх над цельными правдой и справедливостью и обречёт бывший советский народ на десятилетия нищеты и бесправия. Предательство и бесчестность во всём станут визитной карточкой преуспеяния узкого круга дельцов и махинаторов и двуглавым гербом российского государства.

         Парадоксальность уже нашего времени заключается в том, что в плане офицерской чести и «царского» достоинства российский лидер личностно сближается с Николаем Романовым, но вынужден действовать в жёстких рамках горбачёво-ельцинской, двуличной, либерально-буржуазной системы. Личностная трагедия лидера и неизбывная беда российского народа состоят в том, что все попытки смягчения российского рваческо-кулацкого режима до сих пор неизменно оборачивались всё большим консервированием чуждой народу системы и расширением временнЫх рамок либерально-буржуазной эпохи. Лидер, по сути, превратился в пленника партии власти, выходящей далеко за пределы «Единой России» и включающей в себя всю чиновную и околочиновную рать, олигархат, СМИ и даже «системную» оппозицию.

         В России время не только живое и имеет духовную связь с человеческими персоналиями.  В нашей стране, как нигде в мире, время по принципу диалектики вступает в противоречие даже с самим собой. Новое время у нас вовсе не по календарю или каким-то оговорённым правилам принимает эстафету от старого времени, но вынуждено сражаться с последним, реально доказывая свои законные права на смену времён. Старое время, по российской традиции, не хочет уступать свой трон добровольно и борется насмерть до конца, несмотря на понимание своей «исчерпанности». Новое же время лениво раскачивается и «медленно запрягает», хотя потом несётся вскачь, топча и давя «старьё» без разума и сострадания.

         В медленно идущей по историческому пути России время подлинных перемен исчисляется не годами и даже не десятилетиями, а вековыми циклами. Если мерить российскую историю этой меркой, то столетие «перманентной революции», длящейся в России с февраля 1917 года по сей день, должно было истечь в феврале 2017 года.  Начавшись с либерально-буржуазного переворота в стране, оно продолжилось возрождением российской империи в советско-большевистском экспериментальном облике с тем, чтобы в декабре 1991 году вновь завершиться либерально-буржуазным переворотом. Ныне революционное время, по логике, полностью исчерпано и, по той же логике, мы должны возвратиться к дореволюционной России – той, что мы «потеряли» в начале 1917 года. И не просто возвратиться вспять, но продолжить размеренное движение, полностью отвечающее духу  и сути корневой, традиционалистской России. Но уже без царей и господ и с полным соблюдением личностного достоинства граждан и утверждением державной независимости.

         Время либерально-буржуазного двуличия ныне полностью исчерпано. Вальяжно-снисходительный либерализм в России выродился в реакционный звериный оскал, а практично-прагматическая буржуазность обернулась варварско-языческим культом «золотого тельца». Идущее на смену двуличию время правды и разумности жаждет восстановления цельности в расколотом обществе и утверждения тех нравственных качеств, которые сформировались в российском обществе в конце 19 века. Это предельная открытость, честность, порядочность, любовь к ближнему, культ семьи, доверительные отношения между властью и народом, забота о слабых и немощных, рачительное хозяйствование, беззаветное служение Отечеству.

         Именно эти позитивные свойства и качества востребованы ныне самим «духом времени». Причём не только на властном уровне, но и в общественной сфере, а также в межличностных отношениях. 2022-й год по сумме скрытых и явных факторов представляется историческим моментом решающей схватки времён – времени старого, либерально-буржуазного, и времени нового, разумно-общечеловеческого. В любом случае этот год является кануном серьёзных событий, которые неизбежны уже по объективному ходу российской истории. Субъективный фактор может только замедлить или ускорить события, но отменить смену времён он не в состоянии.

         В истории России можно наблюдать немало «ремиксов» судьбоносных событий, отличающихся не только временнОй вариативностью, но и смысловой парадоксальностью. Таким историческим ремиксом следует признать срез нашего кануна решающих перемен с ситуацией, предшествовавшей отмене крепостного права в России 19 февраля 1861 года. Этот духовный настрой российского общества 160-летней давности хорошо отображён в романе «Накануне» (1860) классика русской литературы Ивана Тургенева. Сюжетная канва произведения довольно проста, но таила в себе массу подтекстных намёков, критических выпадов и политических дефиниций, которые буквально взбудоражили российскую общественность.

           Героиней романа является красивая молодая девушка Елена Стахова, которая горит жаждой перемен, ищет в своём русском окружении родственную душу, но, не найдя её, влюбляется в молодого болгарина Дмитрия Инсарова, человека пламенной души и практического дела, и решает разделить с ним его героическую судьбу. Они вместе отправляются в Болгарию, сражающуюся за своё освобождение от турецкого гнёта, чтобы принять активное участие в этой борьбе. Но по пути Инсаров заболевает и умирает. Верная долгу Елена везёт тело любимого человека на его родину. В Россию она уже не возвращается, исполняя в чужой стране миссию сестры милосердия.

         В этой душещипательной романической интриге Тургенев умудрился зашифровать массу аллюзий, вполне улавливаемых современной ему молодёжью. В образе Елены Стаховой он вывел новую Россию, жаждущую деятельных перемен. Подчёркивая её красоту, он явно намекал на гомеровскую Елену прекрасную, ставшую яблоком раздора между ахейцами и троянцами и тем самым спровоцировавшую Троянскую войну. Анемичную героиню Гомера Тургенев сумел «оживить», сохранив в ней русскую жертвенную женственность, но придав ей свободолюбивый дух Марианны, олицетворявшей в милой его сердцу Франции девиз «Свобода, равенство, братство». Вводя в канву романа болгарина Инсарова, писатель попытался сыграть на чувствительной струне патриотов-славянофилов, по сути, призывая их к объединению с завистниками-западниками в общей борьбе против российского крепостничества.

         Сегодня во временнОм плане Россия тоже жаждет духовного обновления и освобождения от современной формы крепостничества. «Святые девяностые» не просто сломали советско-коммунистический уклад, навязав стране чуждые ей либерально-буржуазные ценности. Всё обстоит гораздо хуже. Бросив народ в беспросветную нищету, скороспелые нувориши сделали всё, чтобы попутно его заново закабалить, превратив в серую массу «лузеров». Вся разница с тургеневскими временами состоит лишь в том, что тогда Россия пребывала накануне либерально-буржуазных перемен, видя в них своё освобождение, а сейчас уже либерально-буржуазное крепостничество гнетёт народ, не давая ему свободно вздохнуть.

         История показывает, что «застойные» времена, к коим вполне можно отнести и наше время, предъявляют высочайшие требования к подлинной качественности личности, к её действительной общественной полезности и к её бескорыстной преданности стране и народу. Именно в эти времена происходит, по Александру Горчакову, «сосредоточение» политических, экономических, социальных и духовных сил России, обусловливающих её очередной исторический рывок.

         В России вскоре предстоит полная смена декораций. Главный вопрос состоит даже не в конкретном времени, а в том, заготовлено ли уже новое оформление сцены или оно будет нарабатываться по ходу спектакля. Именно это и предстоит определить наступившему новому, 2022-му году. Интуиция (и не только она!) подсказывает, что этот год вполне может стать судьбоносным. Причём не только для российского государства, но и для всего народа. И очень важно для каждого из нас сделать верный выбор в очередной схватке между добром и злом.

         Следует только иметь в виду, что Добро непобедимо.

*Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.