Игумен Кирилл (Сахаров).

ЗАРИСОВКИ ИЗ ДЕТСТВА И ЮНОШЕСТВА.

(Продолжение).

Беседа с прихожанами.

…Вот идем по балке, раньше как-то не замечалась красота этого места. Уникальный дубовый лесок в низине. Когда я стал настоятелем храма, начались поездки с прихожанами сюда, в Донбасс, в родной Артемовск.

Что запомнилось из этих поездок? Ну, к примеру, кладбище. Как правило, было посещение кладбища, обычно ежегодно служил заупокойные литии на могилах родственников. Однажды, еще до открытия у нас в Артемовске храма, который открылся по моей инициативе, была попытка охвата всего кладбища. Совершил панихиду у входа на кладбище, а потом литии на десятках могил по просьбам родственников.

В Артемовске две школы, я закончил седьмую, восьмая – побольше, постарше. Обучаются там, по словам одной учительницы, около шестисот человек. Примерно столько же обучается в седьмой школе. Есть еще девятая, девятилетка, там я ни разу не был. Так что всего три школы: две средние и одна девятилетка.

Школы финансируются слабо, им приходится как-то концы с концами сводить, во многом за счет взносов родителей ремонты делать. Воскресных школ при храмах мало.

- Каков радиус поездок?

В школьные годы как-то особенно далеко уезжать не приходилось. Где-то в подсознании сидит масштаб, который я имел в детстве, когда жил и учился здесь. Масштаб этот – Артемовск – Алчевск; Перевальск – это уже что-то особое, Луганск – вообще какое-то недоступное место. Практически все храмы нашего Перевальского района: в Малоивановке, Чернухино, Еленовке, старообрядческую церковь в Городище и другие мы посетили.

 Открылся храм в Перевальске. В Михайловке отмечали 200-летие села, у них престольный праздник на Михаила Архангела. В Луганске побывали практически во всех храмах: в Петропавловском соборе, Никольской церкви. У о. Бориса Панова, в монашестве Михея, в его храме Усекновения главы Иоанна Крестителя на третьем километре. В 80-е годы в Луганске было четыре храма, сейчас, наверное, более 40. В Свердловке – первый раз был с о. Михеем, тогда еще прот. Борисом. Он рассказывал о посещении Святой Земли. А недавно я был поражен тем комплексом, который вырос на месте молитвенного домика, который власти передали в сороковые годы для православной общины, бывший жилой дом… Когда стал вопрос о его реконструкции в конце 80-х годов, власти потребовали, чтобы на том же самом фундаменте строили храм и не больше, чем был. Были большие неприятности, когда, по словам о. Владимира Романишина, настоятеля храма и благочинного, строители вышли за пределы проекта на несколько сантиметров. За это могли посадить. Вот такая была обстановка.

- Ваши любимые места в Артемовске?

Ставок (пруд). Однажды я с ребятами пришел сюда, и с одним парнем заспорил, что я – сильнее его на воде. Нахлебался я воды тогда – был посрамлен в своей самоуверенности. Мы часто ходили сюда, на этот ставок, купались, вода была чище, и он был глубже, сейчас он сильно обмелел… Практически не помню себя на стадионе. Только два-три шумных спортивных состязания. Вообще, у обычного человека, тем более, ребенка, нет возможностей широкого общения с людьми. Ну, школа. В школе появляются какие-то друзья, может быть, два-три человека, с которыми особо близко общаешься. Это, в общем-то, замкнутый круг. Только священнику под силу сломать эти запоры, освящая квартиры, проникая в дома к людям. Так можно постепенно осваивать пространство, входить в жизнь людей, знакомиться с их проблемами, радостями и горестями, так объединяться, чтобы вместе противостоять трудностям, так лепить общину.

Конечно, если бы я был здесь настоятелем, общину я бы лепил по берсеневскому образцу. Что касается местной специфики, то я, конечно, старался бы здесь русскую доминанту укреплять, украинскую составляющую я бы видел в некоем таком фольклорном приложении. В широком смысле мы, впрочем, и украинцев рассматриваем как русских людей, считаем их русскими. Просто это специфическая часть нашего народа. Но, безусловно, приоритет для меня – это русскость, как отголосок Древней Руси: бородатые, крепкие, семейственные люди. Был бы я здесь настоятелем, то, невзирая ни на какие свои немощи физические, недомогания, все-таки старался бы охватить весь город, во всей его многосложности, проник бы, что называется, в каждую щель. Я бы знал о каждом доме: здесь живут иеговисты, там – пятидесятники; общее знакомство с ними, как с жителями одного города, было бы неизбежно. Возможно, были бы дискуссии спокойные, какие и раньше имели место, когда я приезжал сюда. Познакомился бы с каждым уголком шахты, магазинами, ландшафтом, т.е. максимально бы проник во все поры местной жизни. Я бы стремился к тому, чтобы владеть полнотой информации, иметь перед глазами полную картину. А сейчас я здесь, как слепой котенок. Вот, иду и не знаю, где кто живет. Вот, если взять нашу улицу, я знаю, что там живет мой друг Боря Архипов, у него горе – недавно отец умер, мать живет с ним. Дальше по нашей улице – Михайлов, мой однокашник по школе, потом к нашему дому примыкают дома теток – Анастасии, сломавшей ногу, и Марины Тимофеевны, которой скоро будет 90 лет и у которой не сгибаются ноги. За ней ухаживает невестка, а у той больной муж Владимир…

- Как Вы узнали о существовании старообрядцев?

В Городище есть единственный старообрядческий храм в Луганской области. Это поселение времен Екатерины. Городище протянулось примерно на одиннадцать километров. Когда Екатерина побывала там, то воскликнула: «Какое городище!» Отсюда и пошло название. Русское село, в нем два храма. Остался Успенский храм, была еще православная церковь, ее частично разбомбили в годы войны, сейчас от нее ничего не осталось. В Городище живет моя троюродная сестра, учительницей работала. Когда я туда приезжал, на меня эти деревянные храмы производили очень сильное впечатление. В закрытом Покровском храме я не раз побывал. Помню обрывки книг, фрагменты икон. Около храма две казачьи могилы, на них чугунные плиты... Речушка Белая протекает. Храм этот закрыли в хрущевское время, потом его вскрыли дети и учинили в нем погром. Сестра рассказывала, что ученики возили на тачках сдавать в макулатуру старинные богослужебные книги в кожаных переплетах. Это было где-то в конце 60-х годов, а потом храм спалили. Был разговор о его реставрации, но как-то до этого не дошло. На этом месте сейчас пустырь…

А есть еще действующий Успенский храм. Старенький священник, которому около 80 лет, о. Савелий, служил в нем 25 лет. Интересный такой контраст с соседним селом – Малоивановкой – там такая чехарда: два-три года и новый священник. А о. Савелий на одном месте уже столько времени. Приход небольшой, в основном престарелые люди, несколько мужчин. Как-то мы были в субботу, хором руководил мальчик, ему лет, наверное, 13, с указкой. Я ежегодно этот храм посещаю. О. Савелий всегда очень любезно встречал, бывал очень интересный разговор и в его доме, и в церкви.

- Есть ли на Украине единоверческие храмы?

По всей Украине слышно только об одном приходе в Кировоградской области. Один приход, который, впрочем, по словам посетивших его, уже потерял свое лицо из-за того, что назначаемые священники не знали древней службы, как-то все размылось. Это обычная судьба единоверческих храмов – размывание и ассимиляция… О других единоверческих приходах не слышно.

Все мое детство прошло с пластилином. Что это значит? Представьте себе: широкий подоконник, он весь уставлен солдатиками, построенными по линии, различные рода войск. Это все в плане детской игры, но по четкой системе. Под влиянием фильмов мы с братьями изображали древнюю историю, потом – современную. Роты, бригады, полки, правила игры какие-то были.

- Солдатиков сами лепили?

Да. Родители, конечно, часто хватались за голову: все кругом было залеплено. Периодически наши войска они громили. Естественно, слезы, иногда истерика… Была многосложная система, которая потом перешла на храмы: я вылепил из пластилина храм Софии Киевской, его даже на выставку взяли… Потом это перешло на духовенство (по фотографиям в журнале «Православный вестник»). Виктор (старший брат) быстро отошел от игры в солдатики, у Володи (младшего) была более примитивная система, а я был застрельщиком, я больше этим увлекался, да еще друг Сергей. Доходило до головных болей, когда я часами размышлял, усовершенствовал… Присутствовал элемент заорганизованности. Мне это увлечение много дало. Это было одним из основных увлечений. В большом количестве покупали пластилин. Желтый пластилин рассматривался как денежный эквивалент – золото.

- Теперь эта игра продолжается – Вы лепите общину, как будто тоже из пластилина, это такой мягкий материал, податливый…

У солдат форма была, знаки отличия, тактика, правила – все было продумано до мельчайших деталей. Колошматили иногда друг друга с младшим братом, оспаривая победы.

Еще такую деталь вспоминаю: с другом Сергеем мы писали листовки, обращаясь к «благочестивым гимназистам» насчет веры в Бога… А потом вешали эти воззвания на дверях школы…

Мысли о семинарии были, но когда я после окончания школы что-то сказал родителям на эту тему, всерьез они не восприняли – мне тогда еще не было 17-ти лет.

Какие еще истоки просматриваются в моей современной деятельности? Алчевск, Малоивановка, православный журнал, и в моей голове что-то начало выстраиваться. А как приходы между собой соединяются? Есть ли какие-то контакты, связи? Это было мощнейшим импульсом с детства – мысли о наведении мостов между церковными приходами. Притом, что было отсутствие духовной литературы, и у меня былая некая зажатость во всем. Я мечтал войти в эту стихию, чтобы обновить ее, освежить, влить новые соки…

Что еще можно вспомнить? Неплохо учился в первых классах. Однажды в тетрадке учительница написала: «Умник ты, Саша!» - хотелось летать от радости.

Оценки переправлял, вырывал листы из дневника, подглядывал в журнал, переживал за оценки…

- А Вы исповедовались в церкви?

Исповеди в детские годы не было: я же ни разу практически не был на Литургии, только на всенощной. Нет, на Литургии в Малоивановке был несколько раз…

…А в Москву впервые попал, когда учился в 9-м классе, в 16 лет. Приехал к старшему брату на каникулы. Потрясло благолепие Елоховского собора, и неизгладимое впечатление произвел на меня владыка Питирим – след остался на всю жизнь… Еще с того раза запомнились монахи Троице-Сергиевой Лавры, Рогожское кладбище… Первый московский храм, который я посетил – Успения в Вешняках. Памятная поездка была…

Запомнились две поездки в Киев: один раз с теткой, в другой раз была экскурсия со школой. Киев меня потряс. Купола Лавры! Мощи в пещерах! Зашел во Владимирский собор, и время остановилось, меня даже искали.

…Первая исповедь была в храме Петра и Павла у Яузских ворот после поступления в институт, я там потом был псаломщиком и пономарем.

- А генеральная исповедь за всю жизнь была?

Да, трижды была. При рукоположении в диаконы и в священники и при монашеском постриге. От 7 лет, как положено, и по мере всплывания каких-то грехов все стараюсь выносить на исповедь…

…В школе очевидный надлом наступил в 5 классе, после окончания начальной школы. Болезненный был переход от простой арифметики к триаде: алгебра, геометрия, математика. Изначально не мог врубиться в эту перестройку. Обрек себя на 6-летние страдания, не знал толком ни одной формулы, не решил, по сути, ни одной задачи, поэтому и получал соответствующие оценки. Математика – это что такое?

Математика – это абстрактная наука, она многих приводит к вере, так как дает точное подтверждение каким-то законам и закономерностям, на которых построен мир. Есть священники, которые пришли к Богу от своей профессии – математики. Флоренского посадили за его чисто математический труд «Мнимости геометрии»…

(Окончание следует).