Игумен Кирилл (Сахаров).

ПАМЯТИ ИЕРОМОНАХА ПАВЛА (ЛЫСАКА).

Отпевание о. Павла проходило в храме Петра и Павла на Басманной улице. Храм был построен по чертежам Петра I в первой четверти 18 века в виде корабля. Звонница была пристроена позднее, в середине 18 века. Этот храм был известен в двадцатые годы, как один из центров обновленческого раскола, при нём была академия обновленцев. Первым настоятелем был протоиерей Стефан Жила с Украины, он положил начало возрождению храма. Убранство храма - то, что вскрыли - в живописном стиле, но новое – иконостас, иконы - уже в строгом каноническом. На престоле мощевик, там две небольшие частицы апостолов Петра и Павла.

          Храм был битком заполнен народом. Литургию возглавлял архимандрит Диодор из Троице-Сергиевой Лавры (я с ним учился в Духовной академии) - духовное чадо почившего. Настоятель храма тоже его духовное чадо. Я слышал обрывки разговоров настоятеля о том, каким о. Павел был аскетом, спал на жесткой кровати, регулярно вычитывал Правило. Скончался от сердечного приступа, на семьдесят восьмом году жизни. Причастился в этот день. Последний сигнал от него был в половине девятого вечера, а в девять он уже не отвечал. Тут же к нему приехали несколько человек и увидели, что он сидит в кресле, склонил голову, руки сложены крестообразно с троеперстным крестным знамением. Вид его был тёплый и просветлённый.

          О. Павел родом из Волыни, из сельской местности. Окончил Одесскую семинарию, поступил в Московскую Академию, потом в Лавру, был одним из смотрителей Патриаршей резиденции. Он рассказывал, как на приемах с иностранными гостями наливал Патриарху Пимену воду вместо водки. Что случилось, почему стали придираться власти к отцу Павлу? Стали вызывать на унизительные допросы. Убрали его из Лавры под давлением властей. Возможно, не угодил своей активностью, общительностью с народом, твердостью. Он поднял волну против негативных явлений в духовной среде. Самую больную тему затронул. Также под давлением властей попал под прещения. Официально нигде не служил, жил на квартире у своих духовных чад, один, в маленькой комнатке. Сам себе готовил. Никогда не обращался к врачам, лечился травами. Читал псалтырь, акафисты, принимал поток людей. Утром и вечером ходил в разные московские храмы, днём принимал народ. Появлялся на престольных праздниках, в Елоховском соборе на патриарших службах. Ходил в гражданской одежде с длиннющей бородой. В храме подрясник, закатанный под плащ, раскрывал.

          На квартире проходили исповеди, было много молодёжи, интеллигенции. Были беседы, трапезы для всех пришедших. Вокруг него собралась огромная, в несколько сот человек, паства. Он никогда не раздражался, всегда с улыбкой, с юмором. Откликался на все просьбы, требы, освящения, соборования. Был совершенно безкорыстен. Притягивал к себе людей. Был довольно заметен в толпе молящихся. К нему подходили, он благословлял, в том числе и на улице, и в метро. В метро едет, кто-то начинает смотреть на его бороду, посмеиваться. Он откроет молитвослов, отвернётся в сторону, читает, опустив глаза. Я слышал какой-то жуткий рассказ, что было нападение бесов на о. Павла глубокой ночью на квартире где он жил. Был топот, стуки со всех сторон в течение нескольких часов.

            О. Павла дважды задерживали – в марте и августе 1984 года. Выследили, обложили квартиру. Напрямую не штурмовали, а дверь он не открывал. Несколько дней держал осаду, не выходил. Когда вышел из квартиры, его тут же арестовали, без санкции прокурора провели обыск, изъяли религиозную литературу. 9 августа 1984 года о. Павла приговорили к 10 месяцам лагерей общего режима за «нарушение правил паспортной системы» (проживание в Москве без прописки).

           Я помню его по храму Николы в Кузнецах, где он пользовался некоторым покровительством о. Всеволода Шпиллера, известного московского священника, ныне покойного. После причащения в алтаре никогда не разговаривал, паузу, пока всех причастят, заполнял чтением Евангелия, уклонялся от суетных разговоров.

          Где-то в середине 70-х я подошёл к нему после акафиста в храме свт. Николы в Хамовниках. Мы прошли в маленький парк напротив этого храма, беседовали. Запомнилось, что он несколько замечаний во время беседы мне сделал, чтобы я не сидел нога на ногу, как он выразился, это «поза блудницы». Политических вопросов он не касался, только внутрицерковных. По-своему укладу был консервативного направления, очень недолюбливал и обличал экуменизм, модернизм. Проскальзывало что-то в пользу катакомбной церкви. Была критика митрополита Антония (Блюма), он показывал места в его книгах, которые не соответствовали строгой православной традиции. В Лавре больше ориентировался на о. Наума. Года три, учась в институте, я был с ним в постоянном контакте. После окончания института я ушёл в Почаевскую Лавру, затем поступил в семинарию и в Данилов монастырь. Наше общение притормозилось, затухло. С 1983 года я о. Павла буквально считанные разы встречал в храмах. Он болезненно к этому относился, говорил, что, мол, когда нужен был, обращались ко мне. На вопрос, как Вас найти, отвечал, что кому нужно, тот найдет.

            У него была твердая решимость вернуться в Лавру, во что бы то ни стало, восстановить справедливость. О. Павлу предлагали приходское служение, любой приход, даже есть слухи, что звали на Украину архиереем быть. Он от всего отказывался. Возможно, у него была какая-то особая миссия, либо благословение так, как есть, до конца оставаться. Конечно, как и практически все выходцы с Украины, от древнего благочестия он был совершенно далек. Тем не менее, почивший оставил очень глубокий след в духовной жизни столицы.

      О. Павел был заштатным священником, его отпевание никак не регламентировалась Патриархией через оповещение, через призыв прийти. По велению сердца пришли 25 священников и несколько диаконов. Когда стали петь «Приидите, последнее целование» духовенство, попрощавшись с усопшим, ушло в алтарь. В это время, по обычаю, прощается народ. Потом духовенство возвращается ко гробу, служится заупокойная лития. Кто-то один из духовенства сопровождает гроб на кладбище, остальные идут на трапезу. Здесь хор пропел всё, что можно, и всё равно не покрыл поток людей. Стали часто петь «Святый Боже». На отпевании было очень мирное состояние. Похоронили о. Павла на Леоновском кладбище.

           Целая плеяда духовных мужей ушла: лаврские старцы Кирилл и Наум, даниловский духовник схиигумен Рафаил и др. О. Павла хоронили под память св. Марка Эфесского, это тоже о чём-то говорит. Царство ему Небесное!

*Фото о. Павел (Лысак).