Игумен Кирилл (Сахаров).

ЛИТУРГИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

          В церковь я начал ходить в 13 лет, тайком от родителей, вообще от всех. В субботу (только в субботу) после занятий в школе, переулками мчался на автобусную остановку и ехал на всенощную в город Коммунарск (ныне Алчевск Луганской области). Могу сказать, что я подобно послам князя Владимира в Софии Константинопольской, проникся красотой и благолепием православного богослужения. Призывно звучал негромкий колокольный звон в исполнении звонаря – слепца, красиво пел хор, гудел бас протодиакона, державшего в руках массивное Евангелие.

         Церковь привлекала неотмирностью – здесь всё было не так, как за её стенами: изображения, звуки, запахи, одеяния священнослужителей, поведение людей. Конечно, с позиции сегодняшнего дня, особенно после вхождения в удивительный мир древнего благочестия, в воспоминаниях о прошлом кое-что меня коробит.

         Например, когда в детстве я видел диакона, совершавшего каждение на «Господи воззвах» и при этом бормочущего имена знакомых прихожан,  которые в свою очередь вкладывали в его руку денежные приношения. Или в Успенской церкви села Малоивановки, когда на крылосе кумовья Мыкола и Анна, стоя друг против друга, закатив глазки, закручивали партесные рулады на очень высоких тонах. Крещения, которые я видел тогда, были практически без сокращений, но вопреки правилам через обливание, хотя и основательное.

         Поступив в Московский ВУЗ, я был большим любителем престольных праздников и архиерейских служб. Побывал во всех 46 (или 48) действовавших в то время в Москве храмах. Учась в семинарии в прошениях на отъезд в Москву в выходные всегда указывал, в каком храме я буду на службах в субботу вечером и в воскресенье утром. Особое впечатление производили службы возглавляемые патриархом Пименом и владыкой Питиримом. Став послушником Почаевской Лавры (октябрь 1979 – июнь 1980 г.г.), я соприкоснулся с богослужебным укладом строгого формата (после возвращения Лавры православным в 30-е годы 19-го века, здесь был введен богослужебный устав Александро-Невской Лавры). В академическом храме я был сначала дежурным по храму, а потом старшим пономарём. Службы совершались сокращённо под тем предлогом, чтобы студентам предоставить как можно больше времени для учёбы. Это, однако, имело и негативную сторону – со студенческой скамьи будущие пастыри привыкали к усечённому варианту служб. Я не видел таких сцен, которые показаны в начале фильма «Вий», когда бурсаки во время молитвы доили козу, но вспоминаю картину игры в шахматы на последней парте во время одной из лекций. С позиции сегодняшнего дня я бы отметил ещё такие, на мой взгляд, упущения.

     1. Неоправданное доверие к рекомендациям, с которыми приходили желающие поступить в семинарию. Нет никакой гарантии, что по разным субъективным причинам приходской священник, или даже архиерей, рекомендовали к поступлению, не всегда считаясь с тем, насколько их протеже канонически соответствовали тем требованиям, которые предъявляются к кандидатам на рукоположение. Все упущения такого рода обязательно аукивались впоследствии (это, по-видимому, одна из причин довольно высокого уровня разводов среди духовенства). Выходом было бы «добро» на попытку поступления после исповеди у авторитетных лаврских духовников.

     2. Обязательно брадобритие для студентов – отсюда эти «плевки» (так выражался профессор – протоиерей Алексей Остапов) вместо нормальной растительности на лицах у немалого числа священников, стремление «косить» под инженеров и артистов с такой «минималкой». Между тем, исходя из библейских оснований и ряда канонических правил, бриться совсем не положено всем особям мужского пола.

    3. Незнание выпускниками семинарий и академий устава о поклонах, а ведь он дисциплинирует молящихся на службе, акцентирует внимание на её важных моментах. Церковный устав гласит, что на службе все должны быть как одно тело. Именно таким образом закладывается базис той соборности, которой так не хватает нашему народу.

       Поступив в 1983 году в число братии новооткрывшегося Данилова монастыря, я в числе других послушаний был уставщиком. Наместник обители архимандрит Евлогий (Смирнов) перед каждой службой требовал расписать ему устав предстоящей службы. Я и другой уставщик, о. Даниил (Воронин), не всегда добросовестно относились к этому благословению. Став настоятелем храма, я в полной мере испытал на себе последствия такого недобросовестного отношения со стороны своих помощников. Служение по старому обряду в течении 30 лет моего настоятельства в церкви свт. Николы на Берсеневке духовно обогатило, раскрыло мир древнего благочестия, где нет ничего случайного, наносного, нелогичного. Древний чин (он же и старый обряд) отличается чрезвычайной прописаностью деталей, что в совокупности создаёт потрясающую гармонию и благолепие. Ничего выше, для меня, по крайней мере, быть не может – «вкусивший сладкого, не будет желать другого».

         Тем не менее, по возможности, продолжаю посещать другие храмы, монастыри и даже часовни Москвы и Подмосковья. Во многих из них я совершал богослужения по старому обряду (преимущественно молебны). Во многих побывал на службах в престольные дни и не только. В идеале хотелось бы побывать во всех храмах столицы. Если раньше я на многое не обращал внимания, то сейчас оно у меня чрезвычайно заострённо.

      Недавно посетил один возрождённый храм на окраине Москвы в день его престольного праздника. Этот двухэтажный храм относительно недавно был освящён Патриархом в сослужении нескольких архиереев. Храм был настолько руинирован, что легче на его месте было построить новый. Тем не менее восстановили, во многом благодаря трудам отца настоятеля, упокоившегося в прошлом году на 62 году жизни (его могила справа от алтарной апсиды). Молебен с водоосвящением в нижнем храме, Литургия в верхнем (к нему ведёт потрясающе красивая лестница). Великолепная роспись в каноническом стиле.

         Очень отрадно, что подавляющее число храмов расписываются так. Чётко и громко читали часы. После возгласа священника ничего не изменилось  – хождения и разговоры продолжились. Не так по старому чину. «Бог благословит начал молиться» - обращается священник с амвона к прихожанам. Все останавливаются, настраиваются на молитву, кладут вслед за священником «начал», состоящий из 7 кратких молитв (ими же и заканчивается каждая служба). Больше никаких разговоров, хождений, особенно во время чтения Трисвятого, пения Символа веры и на других важных моментах службы. Разве «Часы» - это не такая же молитва, требующая к себе внимательного и благоговейного отношения? В настоящее время перед архиерейской службой – это вообще подготовительный этап к встрече архиерея, некий фон, сопровождающий эту подготовку. Как сейчас помню совершение Литургии патриархом Пименом в церкви Воскресения Христова в Сокольниках. Два чтеца, стоящие справа и слева от кафедры читали часы. Облачённый на кафедре патриарх в это время совершает омовение рук, а диаконы кадят весь храм.

         Возвращаюсь к своей недавней поездке на престольный праздник. Молящиеся крестятся, когда кто захочет, единицы крестятся на «Приидите поклонимся», «Аллилуия» и «Святый Боже» - нет единодушной молитвы, выраженной во внешних действиях. Больше половины прихожан либо с короткими рукавами, либо вообще с руками оголёнными до плеч. Быстрое, «дробное» каждение диаконом икон и молящихся в храме. Они при этом почему-то постоянно перемещаются, раскланиваются на все 4 стороны. Зачем? При каждении в нашем храме в этом нет никакой необходимости – не только потому, что у нас немного народа, а ещё и потому, что по той схеме каждения, которая происходит по-старому чину (она напоминает восьмиконечный крест) никому перемещаться и вертеться не надо. Неуместны и «китайские» частые поклончики в ответ на каждение – поклон только на третий взмах кадила. Каждение началось в конце 6-го часа, из-за чего образовалась пауза перед началом Литургии.

         Только если каждение начинается в начале 6 часа возможно неспешное и качественное его совершение по всему храму. Диакон и пономари каждый раз, заходя в алтарь, почему-то целуют изображение святого на боковых дверях. Любое прикладывание к иконе совершается только один раз с двумя поклонами до прикладывания и с одним после. Чтец ещё не завершил возглашение прокимна перед Апостолом, а диакон уже покадил алтарь и уже кадит иконостас (по-старому чину каждение начинается на пении «аллилуйя», или если два Апостола, то может начинаться во время чтения первого). Прочитали Евангелие, настоятель неожиданно выходит на проповедь. Для этого он спускается с амвона и опирается на аналой с иконой праздника.

         На мой взгляд, как исключение это возможно – если, например, в гостях два именитых священника – хочется, чтобы оба обратились к народу. Но вообще проповедь после Евангелия, на мой взгляд, разрывает ткань службы, вносит излишнее напряжение – нагрузку для молящихся в физическом плане. Спрашивается: а почему бы не произнести проповедь одному из трёх сослуживших священников, сразу после того как он причастится? А настоятель в самом конце службы, после отпуста скажет своё слово. Ектения об оглашенных и 2 малые ектении вслед за ней опущены. Ради праздника или вообще всегда так? Момент спорный. Во-первых, оглашенные, то есть готовящиеся ко крещению, должны быть, если подходить к делу основательно. Во-вторых, теряется символический смысл. Известный литургист о. Лев Лебедев писал, что возглашения «оглашеннии изыдите» и далее «да никто от оглашенных, но елико вернии …» знаменуют собой, напоминают Страшный Суд, когда овцы будут отделены от козлищ. Особенностью службы был максимальный акцент на соборном характере её совершения, когда все сослужащии священники плотно вовлекаются в священнодействие. Но почему-то на Великом входе только предстоятель вслед за диаконом перечисляет кого просят помянуть Господу «Во Царствии Своем», а остальные священники безмолвствуют. Царские врата всё время были открыты – закрыли их только перед возгласом «Святая святым» (после него почему-то все пали на колени – в уставе этого нет, как и нет для священника указания после слов «Благодарим Господа» делать земной поклон). Вряд ли открытые Царские врата – это награда ещё молодому настоятелю или недавно открытому храму.

         По-старому чину священник начинает Литургию при открытых Царских вратах, их закрывают вместе с завесой после Великого входа; закрытыми они остаются до выноса Чаши. Впечатление двойственное: с одной стороны, молящиеся на Литургии, могут лицезреть все действия совершаемые священником в алтаре, с другой – притупляется восприятие тайны, таинственности важнейшего священнодействия. Уходит символика, как на католической мессе. Закрытие Царских врат и завесы после Великого входа, как известно, знаменует собой закрытие «гробным камнем» входа в пещеру, в которой был погребён Спаситель. Чтение предстоятелем вслух тайных молитв тоже оставило двойственное впечатление. Для консерваторов это абсолютно неприемлемая вещь – нарушение «дисциплины аркана» - тайны молитвенного священнодействия Тела и Крови Христовых для непосвящённых. Сторонники практики чтения вслух говорят, что так органичней – народ слышит не начало или завершение молитв в алтаре громким возглашением («Победную песнь …», «Изрядно о Пресвятей …»), а  и их контекст. Скрипя сердцем, могу сказать, что что-то в этом есть. Неожиданно было после «монополизации» предстоятелем возглашений на Великом входе, их распределение между всеми священниками на Евхаристическом каноне. До этого я слышал, что только кто-то из сослужащих архиереев возглашал «Победную песнь». Здесь же всё: «Горе имеем сердца», «Благодарим Господа», «Победную песнь», «Приимите и ядите», «Пийте от нея вси» - священники возглашали попеременно. Впервые такое вижу. Впечатление неоднозначное, требуется время для осмысления.

         На следующий день посетил ставропигиальный женский монастырь в Московской области – поскольку в его названии – «Троицкий», было попразднство этого праздника. Основана была обитель в 30-х годах XIX века. В советское время несколько десятилетий в главном храме был клуб. Второй храм обители – Одигитриевский был разрушен в 1945 году (разве тогда храмы уже не перестали рушить?). Трудно понять, что имеется в виду в расписании под временем начала Литургии – чтение часов или собственно Литургия – в разных храмах по-разному – из-за этого возникает путаница. Звона не было вообще. На мой взгляд звон, или если праздник, трезвон, обязателен перед каждой службой. Это неотъемлемая часть богослужений. У звонаря обязательно должны быть помощники, которые при необходимости могли бы заменить его. Даже если никого из них нет – не беда – в крайнем случае, любой прихожанин в положенные моменты может сделать несколько ударов.

         Опять каждение алтаря и храма началось в самом конце часов, из-за чего возникла пауза. Опять вся служба с открытыми Царскими вратами и чтением тайных молитв вслух. Священник по виду вполне консервативного формата, явно не идейный обновленец, видимо, вынужден так делать по предписанию начальства. Да, отстал я от жизни, покрылся мхом, заматерел в своём консерватизме – фундаментализме, а между тем жизнь далеко шагнула вперёд. Священник зримо для всех совершает земной поклон после преложения Святых Даров (хотя по уставу это делается после возгласа «Изрядно о Пресвятей» - сигнал для всех, не видящих священнодействия за закрытыми Царскими вратами о том, что на Престоле уже не хлеб и вино, а Тело и Кровь Христовы). Причастившись, священник начинает исповедь полтора десятка готовившихся к причащению. До службы, видимо, поисповедовать не получается – люди так рано не придут. Но для тех, кто не причащается, возникает томительная пауза. Хорошо ещё, что читали не молитвы к причащению параллельно исповеди, а чтение жития данного дня (святителя Кирилла Александрийского).

         На выходе из храма одна из послушниц вручает мне заздравную служебную просфору, а я прошу её передать игумении несколько экземпляров нашего приходского издания «Берсеневские страницы». Рядом с храмом стела с мозаичным изображением Покрова Богородицы – память чудесного спасения Ею обители во время немецкой оккупации. На обратном пути слушая записи «Радонежа», слегка дремлю. Бойкий водитель, улучив момент, с большой экспрессией начинает разговор на тему вакцинации. По поводу её принудительности его возмущению нет предела. Срывается на мат. Настоятельно вопрошает меня: как всё это понимать и что делать?

    И, наконец, третья поездка на прошедшей неделе в один из самых моих любимых храмов – в честь Архангела Михаила в Михайловой Слободе – крупнейший единоверческий приход РПЦ МП. В день памяти святой благоверной княгини Анны Кашинской, чтимая икона которой с большой частицей мощей находится в притворе храма.

 - «Вы церковнослужители?» - спрашивает меня и моих спутников водитель такси и тут же представляется: «а я Христос»…

         Еще вопрос – общаемся ли мы с духами? Отвечаем, что только не с темными. Всю дорогу водитель пальцами вырисовывал различные пасы, а мы молились о своей безопасности.

         Этот храм можно назвать (митрополит Ювеналий прямо назвал) образцовым храмом Московской митрополии. Одна из самых высоких  колоколен в области с прекрасным звоном колоколов. Потрясающая роспись внутри. Каждая деталь убранства, иконы, аналои и аналойники, паникадила – все в великолепном исполнении. Память святой благоверной княгини Анны сугубо почитается здесь. Служили все клирики храма во главе с архимандритом Иринархом (Денисовым). Служба начинается с 7-ми утра с чтения полунощницы. Размеренное, неспешное чтение, проникновенное молитвенное пение. Часы на  колокольне  отбивают в N-ый раз четверть часа. Кажется, что время остановилось. Многие мужчины в кафтанах, все женщины в сарафанах.

         На службе ни одного лишнего слова, лишних перемещений. Каждое слово доходит до слуха и до сердца. Необычно прозвучало – «О державном правителе нашем Владимире». По окончании Литургии вокруг храма мимо нескольких часовен, теснящихся вокруг него, прошел Крестный ход. Затем с пением величания все прошли под иконой святой благоверной Анны.  К 11 часам все было закончено. Все участники богослужения были приглашены на трапезу. Стоя у иконы святой, прошу ее о помощи в связи с судами по церковной земле (больше месяца не публикуется Определение о прекращении иска). По приезде прошу помощника прозвонить по этому вопросу заместителям председателя Арбитражного суда г. Москвы. После первого же звонка положительная реакция – «завтра Определение будет опубликовано».