Игумен Кирилл (Сахаров).

ДИСПУТ О ЛИЧНОСТИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПАТРИАРХА НИКОНА.

Диспут состоялся 29 апреля 2018 года в Международном Фонде славянской письменности и культуры. Особенно представительной на диспуте была делегация Русской Древлеправославной Церкви во главе с о. Андреем Марченковым. Как раз закончился Собор РДЦ (на нем к лику святых были причислены 22 подвижника благочестия, в частности Нил Сорский, Иов Почаевский и Афанасий Брестский). Зал Фонда был заполнен практически полностью. В своем вступительном слове я привел характеристику Никона профессором В. О. Ключевским: «Из русских людей 17 века я не знаю человека крупнее и своеобразнее Никона. Но его не поймешь сразу: это довольно сложный характер и, прежде всего, характер очень неровный. В спокойное время в ежедневном обиходе – он был тяжел, капризен, вспыльчив и властолюбив, больше всего самолюбив.

          За ожесточение в борьбе его считали злым, но его тяготила всякая вражда: и он мягко прощал врагам, если замечал в них желание пойти ему навстречу. С упрямыми врагами был жесток. Но он забывал все при виде людских слез и страданий: благотворительность, помощь слабому, больному ближнему была для него не столько долгом пастырского служения, сколько безотчетным влечением доброй природы. По своим умственным и нравственным качествам он был большой делец, желавший и способный делать большие дела, но только большие. Что умели делать все, то он делал хуже всех; но хотел и умел делать то, за что не умел взяться никто, все равно – доброе это дело или дурное.

          У него была слабость, которою часто страдают сильные, но мало выдержанные люди: он скучал покоем, не умел терпеливо выжидать, ему постоянно нужна была тревога, увлечение смелой ли мыслью или широком предприятием».

           Основным докладчиком на заявленную тему был руководитель Отдела Украины Института стран СНГ, глава Ассоциации православных экспертов К. А. Фролов. Как и следовало ожидать, основную заслугу Никона Кирилл Александрович усматривает в его вкладе в воссоединение Великой и Малой Руси. Докладчик ссылался на позицию основоположника Русской Зарубежной Церкви митрополита Антония (Храповицкого), выступавшего за канонизацию патриарха Никона и одновременно бывшего ревнителем возрождения старого обряда в лоне Православной Церкви. В лице старообрядцев он усматривал союзников в деле восстановления патриаршества и против апостасийного Запада. Благодаря воссоединению с Малороссией во многом была преодолена отсталость Московского государства, где была издано всего лишь несколько книг, в то время как в Малороссии, в Польско – Литовском государстве, их издавались сотни. Для Московской Руси было необходимо, по словам Фролова, «восполнение академизма», являющегося органичной частью византийского наследия. Для решения этих вопросов необходимо было провести унификацию обрядов. В проведении книжной справы были перегибы – признал докладчик («вполне вероятно, что старообрядцы были правы в ее оценке»). Вину в этом, однако, он возлагает на «тайного латинянина, действовавшего в интересах иезуитов» - Паисия Лигарида, целью которого был срыв воссоединения Руси.

           К. А. Фролов – сторонник обрядового плюрализма (в качестве примера был приведен западный обряд в Русской Зарубежной Церкви и зарождающийся татарский обряд). После оставления патриаршества Никон говорил, что «обои книги добры» - старопечатные и новопечатные. На Большом Московском Соборе греческие богослужебные книги он называл «испорченными еретиками». Докладчик признал, что реформа проводилась поспешно. Ссылался на мнение митрополита Макария (Булгакова), считавшего, что если бы Никон не оставил патриаршество, то раскола бы не было. Предупредил старообрядцев об угрозе использования их « в темную» либералами в их борьбе против Русской Церкви. Старообрядческую Церковь, в идеале, он видит в качестве самоуправляемой автономной части Русской Церкви.

           Следующим выступил о. Андрей Марченков. Перед его выступлением я, ссылаясь на мнение профессора Дмитриевского, сказал следующее: «По- видимому директивных указаний Патриарха Никона об источниках и методах работы справщиков не было, все дело справы велось как–то случайно, на основании случайного, находящегося в данную минуту справочного материала под руками, от чего неизбежно является неустойчивость и рознь в книжных исправлениях за разное время. Справщики использовали сегодня одни списки, а завтра другие, ныне находили нужным внести в исправление по книгам одно, а завтра другое. Субъективизм в выборе списка занимал слишком большое место. Так как ничего руководящего и определенного не было дано.

         Арсений Суханов привез книги с Афона в феврале 1665 года. А в марте вышел новый служебник. Возникает вопрос: как можно за месяц изучить, сверить, и составить служебник. До конца 19 века считали, что действительно исправляли по древним книгам. Следователь Белокур: Из 500 книг, привезенных Арсением, использовалось менее 10. Белокур нашел книгу Сильвестра Медведева, где говорилось, что исправления производились не по древним книгам, а по новым. Справщики в отдельных случаях просто зачеркивали в рукописных книгах те места, которые им казались противоречащими новым книгам».

        О. Андрей назвал ошибкой патриарха Никона его стремление к унификации церковных обрядов по новогреческим лекалам и малороссийскому варианту. Вместо того, чтобы внедрять в Московском государстве троеперстие, нужно было направить усилия на восстановление в Малороссии двуперстия. Кстати, по свидетельству Зизания, в Малороссии оно было широко распространенно. Вместо этого Никон пожертвовал интересами своей Церкви, в то время как для малороссов и греков вопрос о форме перстосложения был не принципиальным (архидиакон Павел Алеппский писал, что его отец антиохийский патриарх Макарий благословлял московитов согласно их обычаю, т.е. двуперстно). В результате реформы было подорвано доверие к своей истории («отцы наши были невежами»).

          «Никто не был против присоединения Малороссии и освобождения Константинополя, но интересы Русской Церкви были принесены в жертву политической целесообразности». «Самая большая ошибка патриарха Никона – оставление им кафедры, из–за чего началась большая сумятица в церковной жизни». Большой Московский Собор в 1666 и особенно в 1667 году с участием восточных иерархов расколол Русскую Церковь окончательно. Переводчиками на Соборе были Симеон Полоцкий и Паисий Лигарид. Первый был поэтом – ритором, западником с иронией относящимся ко всему русскому. Второй, в силу плохого знания русского языка, не мог быть компетентным переводчиком по богословским вопросам («по-русски мог назвать цену на табак»). Документов Собора на греческом языке нет. Непонятно, что напереводили эти два проходимца.

            Греческие старостильники, с которыми РДЦ вступила в диалог, о расколе почти ничего не знают. Практически ничего не знал о старообрядцах и перешедший к ним митрополит Амвросий – а ведь он в одно время был секретарем Синода. Дискуссий и свободного общения на Соборе не было. Реформа в том виде, в котором она проводилась, вообще не была нужна. Это подтверждает учрежденное впоследствии единоверие. Книжная справа началась еще при митрополите Макарии. В отличие от него Никон начал действовать единолично.

            Хотел бы еще отметить выступления двух участников диспута – Шишкина А. В., редактора сайта «Современное древлеправославие» и Пустового В. А., заместителя председателя Союза Православных Братств Украины. Алексей Васильевич критиковал апологию никоновской реформы Фроловым, когда церковные интересы были принесены в жертву политической целесообразности, геополитическим расчетам. Выразил несогласие с его утверждением об отсталости Московской Руси в деле просвещения. Так, протопоп Аввакум, находясь в земляной яме в Пустоозерске, цитировал по памяти множество книг. Культа Никона на Руси не было, его стал возвеличивать митрополит Антоний (Храповицкий).

           В. Пустовой в своем выступлении отметил, что в Малороссии старообрядцев, бежавших от гонений из Московской Руси, никогда не считали раскольниками. До Екатерины в малороссийской церковной жизни было много старообрядных элементов (они, кстати, сохранились, как это не странно, у униатов, например, хождение крестных ходов посолонь). По мнению Постового в никоновской реформе не было никакой необходимости. Получилось так, что в угоду геополитическим расчетам был принесен в жертву церковный фактор. Объединение было возможно и без церковной реформы, приведшей к расколу. Она была следствием внешней диверсии (Ватикан, иезуиты). Для того чтобы Русь стала единой не нужно было ломать через колено и жечь в срубах.

           Подводя итог диспута, я отметил следующее: «Патриарх Никон положился на богословскую компетентность и православность воззрений киевских ученых, но не учел, что они получили западное образование. Воспитанные в схоластическом богословии украинцы в Москве должны были неизбежно столкнуться с русскими православными воззрениями, сложившимися веками на святоотеческом богословии - отсюда коллизии».