Александр АФАНАСЬЕВ

ПАДШИЙ АНГЕЛ КАК НОВЫЙ КУЛЬТ

РОССИЙСКОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ.

         В конце октября 2016 года, в самый канун скандальных президентских выборов в США, российскую элиту вдруг потряс наш собственный, сугубо внутренний скандал. Начал его дотоле невидимый и неслышимый на большой публике художественный руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин, нежданно-негаданно обвинивший российские власти в возрождении цензуры и в скатывании к сталинским временам. Его немедленно поддержал худрук Государственного театра наций Евгений Миронов, выступивший против вмешательства «некомпетентных людей» в дела культуры. Масла в огонь подлил кинорежиссёр со скандальным душком Андрей Звягинцев. Своё веское слово в поддержку бунтарей высказали «мэтры» российского либерализма телеакадемик Владимир Познер и историк Николай Сванидзе.

         Патриотическая часть российского общества не осталась в долгу. Байкер Александр Залдостанов («Хирург») окрестил Константина Райкина «дьяволом, распространяющим нечистоты». Владимир Гребцов обвинил Евгения Миронова в «слабоволии», «малодушии» и «зависимости». Михаил Демурин назвал всю эту элитную заварушку «бунтом откормленных вождей». При этом выяснилось, что патриоты оказались в явном большинстве. Это большинство весомо поддержал своим авторитетом Никита Михалков. В российском обществе запахло серьёзной дракой, так как вполне понятно было, на чьей стороне выступит руководство РПЦ и вся православная паства.

         Первая реакция властей на этот скандал оказалась неточной и неудачной. Дмитрий Песков сначала намекнул скандалистам на право государства «заказывать музыку», хотя бы по той причине, что оно «платит» за неё. А потом вдруг развернулся на 180 градусов и посоветовал Хирургу извиниться перед Константином Райкиным. Тем самым он как бы и сам извинился перед бунтарями и, более того, встал с ними в один ряд. Владимир Путин 2 декабря с.г. подвёл итог «дискуссии» на заседании Совета по культуре и искусству в Петербурге,  заявив, что государство не покушается на свободу творчества, посоветовав творцам уважать чувства простых людей и заверив, что выходки «вандалов» будут жёстко пресекаться.

         На первый взгляд,  конфликт, грозивший серьёзными последствиями, тем самым вроде бы полностью был исчерпан.  Враждующие стороны высказались и как бы поняли друг друга. Власть, в свою очередь, дала понять, что владеет ситуацией и выше всего ценит мир, стабильность и спокойное развитие. Но, тем не менее, неприятный осадок остался. Ибо все и всё осталось «при своих». Более того, в явном выигрыше оказался зачинщик скандала Райкин, который, по слухам, получил-таки от Министерства культуры РФ требуемое дополнительное финансирование. Извинения не были произнесены ни с той, ни с другой стороны. А посему конфликт как таковой вовсе не разрешился, а лишь отступил, затаился. Драка, по сути, отложена до другого, более подходящего случая.

         А всё потому, что не были вскрыты причины конфликта. У замешанных в конфликте сторон не нашлось ни времени, ни желания выйти на общую связь лихорадочного состояния нашей культуры с нездоровой ситуацией в стране. Конфликт  затронул лишь верхи, а сама конфликтность заложена намного глубже, и никому не хочется в эти глуби/топи влезать. Проще обозначить позицию и предупредить об имеющихся возможностях. Но без решения общих проблем невозможно решить проблемы культуры и главную из них – проблему созидательного творчества. Однако беда в том, что и без решения проблем культуры нельзя решить общие проблемы.

           Пока получается так, что российская интеллигенция – этот главный творческий потенциал страны и народа – сегодня погрязла в рефлексии и во внутренних противоречиях. Эти свои противоречия она вовсе не стремится разрешить, а мстительно вкладывает их в своё творчество, дробя и раскалывая внутренний мир мыслящей и тонко чувствующей российской личности. Здоровая часть интеллигенции ищет поддержки от государства и жаждет понимания общества. Но другая её «половина» зациклена на своих правах и, требуя бюджетного финансирования, не склонна ни поддерживать государство, ни реагировать на нужды народа. Она всё больше скатывается в оппозицию не только к государству, но и к народу.

         Думается, именно поэтому шекспировский Гамлет приобрёл сейчас необычайную актуальность и популярность в российской интеллигентской среде. Гамлетовская проблема – «быть или не быть?» - превратилась сегодня в главную проблему современности, а в России, особенно среди представителей интеллигенции, получила статус идефикс и степень неразрешимой головоломки. Сложность её даже не в том, что предпочесть – бытиё или небытиё, жизнь или смерть. Жертвенность заложена у нас в крови, а потому смертью нас не напугаешь. Вопрос в другом: что принимать за настоящее бытие, а что относить к небытийным явлениям. В этом контексте в роли Гамлета сегодня оказываются весь мир в целом, каждая отдельно взятая страна и каждый индивидуум. Все что-то утверждают, но никто ни в чём не убеждён и твёрдо не  уверен.

             Вильям Шекспир (1564-1616) в своё время своим Гамлетом попытался вывести вопрос личностного нравственного выбора из религиозной плоскости в светскую. Его Гамлет решал вопрос не о вере или неверии в Бога. Эта проблема казалась Шекспиру уже решённой самим Христом, причём навсегда и исключительно в позитивном плане. Его Гамлету важно было не ошибиться в земных целях, ради которых можно было бы пожертвовать и миром в душе, и самой жизнью. Таковыми целями для него, в конечном счёте, стали борьба за Правду, Справедливость и попранное Добро. Гамлет гибнет, но его смерть окупается посрамлением Лжи, Вероломства и торжествующего Зла. Гамлета хоронят с воинскими почестями, тем самым как бы причисляя его к верным и храбрым воинам Христа.

            Центральной фигурой разразившегося в сфере культуры скандала я считаю вовсе не по-детски козырнувшего знаменитым «папой» Константина Райкина, а обласканного Солженицыным, либеральной элитой и властями, члена президентского Совета по культуре и искусству, талантливого актёра Евгения Миронова. Миронов в последнее время активно выскакивает на политическую сцену, то требуя от редактора «Литературной газеты» Юрия Полякова извинений за «нападки» на Солженицына и его досточтимую супругу, то пытаясь набрать очки на пикировке с дряхлым Михаилом Горбачёвым. Судя по всему, Миронову, по его амбициям, уже тесна театральная сцена, и он примеривает на себя роль идеолога российской либеральной интеллигенции.

                  Тема и образ Гамлета не только не безразличны Евгению Миронову, а как бы приросли к нему. Но Гамлет у него свой, мироновский, - вовсе не шекспировский. Более того, шекспировский Гамлет сливается у актёра с «гамлетом» Достоевского, воплощённым в образе любвеобильного «идиота» - князя Мышкина. Эти «гамлеты» в Миронове накладываются один на другого, растворяясь друг в друге. В своём театре Миронов воспроизвёл шекспировскую драму в «революционной», театрально-цирковой трактовке. В моноспектакле «Гамлет-Коллаж» он играет все 11 ролей, и Гамлет у него – лишь одиннадцатая часть сюжетной линии. Тем самым осуществляется умышленная разгероизация шекспировского главного героя, растаскивание и размывание смысла и значимости его нравственного подвига. Ибо получается, что все люди – просто «человеки», и каждый имеет право на существование, включая откровенных злодеев.

               В интервью у Владимира Познера (2013 год) Миронов называет Гамлета «рефлексирующим» человеком. Его нравственный подвиг он сводит к элементарной «мести». Проводя аналогию Гамлета с князем Мышкиным, он, по сути, обоих относит к «инопланетянам». То есть не к живым людям, а к существам, похожим на нас, но имеющих неземное происхождение и внутренне чуждых нам. Подтекст такого подхода к нравственным героям и личностям следует, по-видимому, свести к банальной мысли, что идеал в земной жизни не достижим, а потому и не нужен. Более того, он ещё и вреден, ибо мешает наслаждаться прелестями жизни и не заморачивать себе голову высокими материями. А ведь именно эту мысль отстаивают со времён Вольтера (1694-1778) все пригретые славой и благополучием циники, ища в подобных утверждениях оправдание собственным бездеятельности и безнравственности.

         Поддерживая Константина Райкина и осуждая вмешательство «толпы» в деликатный творческий процесс, Миронов настаивает на приоритете «суда профессионалов». Себя он, естественно, относит к профессионалам, верным школе Константина Станиславского (1863-1938), и предпочитает быть судьёй, а не судимым. Как известно, Станиславский определял уровни профессионализма на сцене принципами «Верю» и «Не верю». «Верю» для него означало правду образа и высшую степень мастерства. Но в культуре и искусстве во все времена важно было не только «Верю», но и «Верую». А «Верую» означает пронизанность культуры и искусства не только внешней правдой образов, но и внутренними идеалами искренности и доброты. Именно эта вторая составляющая превратила русский театр в Храм культуры. Причём он был таковым не только в дореволюционную эпоху, но и в советские времена.

         Все упомянутые бунтари, дружно выступившие против гипотетической цензуры государства и толпы, почему-то стыдливо умалчивали о цензуре реальной – цензуре рынка и капитала. Тот же Миронов, настаивая на обязательном бюджетном финансировании театра, признался, что не чурается «спонсирования» со стороны Михаила Прохорова. Но при этом уверял Познера, что этот факт никак не влияет на его творчество, чем вызвал лёгкую усмешку у опытного ведущего. Уж Познер-то прекрасно знает, что миллиардеры никогда не сорят деньгами просто так, из чистого альтруизма. Вкрапления «голубизны» в репертуаре «Сатирикона» тоже, по-видимому, объясняются не личными склонностями Райкина, а имеют под собой цензурно-рыночную подоплёку: «клубничка» сегодня имеет особый спрос. Звягинцев вообще поставил во главу угла своего «творчества» именно рыночную конъюнктуру. Всеми уважаемый Марк Захаров не скрыл, что именно богомоловские «изыски» в перелицовывании русской классики дают «Ленкому» наибольшую прибыль.

         Отрицание влияния рынка на культуру имело у Евгения Миронова весьма своеобразное продолжение и преломление. В ответ на просьбу Владимира Путина на заседании Совета по культуре привести конкретные примеры вмешательства государства в культурную сферу Миронов сослался на «запрет» властями города Омска постановки спектакля «Иисус Христос – суперзвезда». Официально спектакль был не «запрещён», а отменён 1 ноября с.г. «из-за низкой продажи билетов». Но не в этом суть дела. Предмет и место мироновского афронта выбраны не случайно. Спектакль по сюжету рок-оперы Э. Л. Уэббера и Тима Райса, поставленной ими на Бродвее в 1971 году, идёт в Москве, в театре Моссовета, вот уже 20 лет. Никто его не запрещает, хотя кому-то он нравится, и даже очень, а кто-то, поразборчивее, возмущается, и тоже – очень.

         Но то – Москва. В Москве театров – тьма, и каждый из них сегодня имеет свою «клубничку». А в провинциальных центрах театров – единицы, и каждый из них является законодателем моды, а то и главным духовным ориентиром. Вот у кого-то и созрело желание двигать столичную «культуру» как можно дальше в народ. А спектакль этот - весьма своеобразный,   причём   настолько,   что   даже   весьма  продвинутый  в   либерализме,  но

приверженный православию Миронов не решается ставить его в своём театре. По отзывам о спектакле, идущем ныне в Моссовете, героев в нём – два, причём главнее выглядит не Иисус, а Иуда: он и рациональнее в словах, и ярче в сценическом образе. Христос же бледен, излишне эмоционален и создаётся впечатление, что он не вполне понимает цель и смысл своей жертвы.

         И это не вина постановщика Павла Хомского. Так было изначально задумано либерально мыслящими американскими авторами нашумевшей на Западе рок-оперы, которые стремились десакрализовать образ Христа, развенчать Его как Бога и показать Его «просто человеком». Понятно, для чего это было надо помешанным на культе денег и мировом господстве американцам. Но, получается, что того же хочет и наша либеральная элита, не отдавая себе отчёт в том, что значит для России Иисус Христос и что с ней станет после разбожествления Христа. Христос у нас является не только базой и стержнем православной веры в Бога. На Нём, только и исключительно на Нём, у нас завязан весь узел нравственности. Именно Христос в нравственном плане является «последней  печатью» - той табуированной священной пломбой, срыв которой грозит выпусканием на волю всех мыслимых и немыслимых нечистот, накопленных за две тысячи лет в душе и плоти человечества. И центром этой мировой клоаки может оказаться именно расхристанная Россия.  

         Эта пломба уже однажды была сорвана в России, и мир вот уже сто лет не может успокоиться, переживая последствия этого рокового события. Слава Богу, мы потихоньку выкарабкиваемся из этого, извините за выражение, дерьма. И именно в этот момент на нашу голову сваливаются сердобольные и свободолюбивые падшие ангелы, требующие десакрализации Христа, а, по сути, расхристианизации России. Подобно шекспировскому Гамлету Россия, да и мир в целом, ныне вновь оказались перед выбором – быть или не быть? Но для нас этот вопрос звучит всё-таки несколько иначе: наступать ли нам на те же самые грабли, прекрасно сознавая последствия этого неосторожного поступка, или не наступать, презрев сладкие речи вновь ожившего врубелевского падшего ангела? А такая постановка вопроса значительно облегчает и понимание сути проблемы, и принятие соответствующих мер безопасности.     

         Итак, вступив с некоторых пор на стезю соблазна греха и порока, соблазна падения, мы вновь оказались сегодня перед решающим выбором. Выбор сегодняшнего дня суров, непреклонен и бескомпромиссен. Суть его в том, отвергнем ли мы, как в библейские времена, Дракона Зла и его падших ангелов, либо допустим новое распятие Иисуса Христа, но уже не физическое, а духовное. Не стоит обманывать себя: с убийством Бога в Христе, мы отвергнем и Бога как такового. Но уже окончательно и бесповоротно, предавая себя и всё человечество свободному, гибельному и безвозвратному падению. В этой судьбоносной ситуации важно ни нам самим, добрым христианам, ни нашим колеблющимся властям не оказаться в роли «умывающего руки» Пилата.

*Фото: К. Райкина, Е. Миронова, В. Познера и А. Звягинцева из интернета.