Александр АФАНАСЬЕВ

КТО СЕГОДНЯ УЧИТЕЛЬ: ТОРГОВЕЦ ЗНАНИЯМИ, НАЁМНЫЙ МЕНЕДЖЕР ИЛИ ПРОСТО ОБСЛУЖИВАЮЩИЙ ДЕТЕЙ ПЕРСОНАЛ?

8 октября 2017-го года интернет облетела скандально-анекдотическая история об учительнице, расплакавшейся в День Учителя из-за подарка и подношения, показавшихся ей настолько скромными и обидными, что она не приняла ни того, ни другого. Случай произошёл в одной из школ богатого Краснодарского края. Не склонному к юмору руководству краевого департамента образования этот факт показался чрезвычайным и крайне предосудительным. Учительницу немедленно уволили. Причём формально получается, что она наказана за отказ от подарка. По всем школам Краснодарского края проведена «разъяснительная» работа.

             По-видимому, этот факт следует считать «гибкой» реакцией педагогических руководящих «низов» на соответствующие директивы и волевые импульсы, исходящие от нового руководства министерства образования и науки РФ. Если это так, то можно было бы порадоваться столь крутым переменам в школьном деле, произошедшим за столь короткий срок. Но радоваться почему-то не хочется, а, наоборот, тревога за наших детей и внуков не только не проходит, но продолжает возрастать. Не секрет, что, если сегодня уволить всех учителей, вольно или невольно втянутых в теневую систему финансово-рыночных отношений, то завтра в российской школе уже некому будет работать.

             Одиозный Ливанов превратил российскую школу, среднюю и высшую, в уродливую копию самых захудалых и самых нелепых западных образовательных учреждений. Но при этом он действовал системно, приводя ясли, сады, школы, вузы, академические институты в строгое соответствие с господствующими в России убогими рыночными порядками. Он был весьма крут и за несколько лет добился многого, полностью разрушив советскую систему образования и даже не подумав о возврате к нашему славному дореволюционному прошлому. При огромном количестве отчётной писанины школа, по существу, была пущена на самотёк и самоокупаемость. От школы как таковой (в классическом понимании этого слова) осталась одна видимость. Зубрёжка и натаскивание на ЕГЭ окончательно её добили.

               Родительская общественность, а это как минимум полстраны, восприняла назначение Ольги Васильевой на министерский пост не просто с радостью, а с надеждой на серьёзные перемены в стране. Её рассматривали как «ставленницу» Путина, получившую от президента карт-бланш для наведения порядка в системе образования. Подкупали её научный потенциал и педагогический профессионализм. С одобрением были восприняты её заявления о высоких достижениях советской школы и реальные подвижки в раскладе школьных дисциплин. Даже прозвучавшая из её уст угроза уволить любого, кто осмелится причислять школу к сфере услуг, не вызвали осуждения. Подумалось: ну, эта быстро наведёт порядок.

           Но ломка старой и выстраивание новой школьной системы в рамках чуждой ей общей системы внутригосударственных отношений – весьма неблагодарное дело. В решении этой трудоёмкой задачи героические усилия одной Васильевой, или двух-трёх регионов, или десятка продвинутых вузов и школ, или даже сотни прекрасных учителей в целом стране и народу ничего не дадут. На Ольгу Васильеву сразу же было оказано мощное давление внутри и вне министерства. И в деле с ЕГЭ она уже пошла на серьёзные уступки. В связи с этим есть опасения отступлений и по другим позициям. Уж слишком многочисленны и влиятельны силы, противостоящие ныне разумному оздоровлению образовательной системы в России.

            Пока же мы имеем дело с её полным развалом. Российская академия наук, по сути, разгромлена, и её новому руководству предстоит начать дело её организации практически с нуля. Государственная регистрация частных вузов де факто работает на поощрение и распространение фиктивного образования, осуществляемого не во имя знаний и умений, а исключительно ради престижных «корочек». В свою очередь скудное бюджетное финансирование так называемых государственных вузов (с сохранением платного обучения!) ведёт к существенным перекосам. Бездарные платники, обогащающие руководство вузов, рассматриваются в качестве «кормильцев», а способные бюджетники третируются и озабочены не учёбой, а поисками средств для физического выживания.

      Среднее образование поделено на привилегированное и «общее». При этом привилегированные лицеи и гимназии плодят верхоглядов и снобов, а «общие» школы множат детей с пониженной самооценкой. В тех же «общих» школах социальное расслоение учащихся рождает нездоровую конкуренцию. В итоге образовательный уровень средних школ упал настолько, что выравнивать его приходится с помощью частного репетиторства, которое становится даже неизбежным при подготовке к сдаче ЕГЭ. Это связано ещё и с тем, что недобросовестные учителя, подрабатывающие на репетиторстве и на дополнительных индивидуальных занятиях с «отстающими», не очень заинтересованы в полноценном использовании урочной формы. Классное руководство, кружки и прочие «нагрузки» тоже рассматриваются исключительно как дополнительный заработок.

           Педагогические принципы просветителей-гуманистов Иоганна Песталоцци (1746-1827), Константина Ушинского (1824-1870), Льва Толстого (1828-1910), Антона Макаренко (1888-1939) в российской школе не просто забыты, но похоронены и глубоко зарыты. С ними похоронены и воспитательно-просветительские методы обучения, прививавшие детям нравственные основы, любовь к Отечеству, уважение к «родной речи». В ходу ныне другие новомодные принципы: образовательная индустрия, прагматика узкого профессионализма, школьный конвейер, оценочные «проценты» и отличительные баллы. В этом «конвейере» детские сады освобождены от подготовки детей к школе, и эта сфера сегодня полностью отдана в руки частников.

         Какая роль в этой индустрии и в этом конвейере отводится школьному учителю? Прямо скажем – очень незавидная и весьма противоречивая. Центральной фигурой школьного, а через него – и высшего, образования выступает не учитель и даже не государственные органы управления. Таковой фигурой в школе является директор, а в вузе – соответственно ректор. Тот и другой, по сути, являются «боссами». Иногда в одиночку, а чаще с ближайшим прикормленным окружением они ведут набор учителей/преподавателей и осуществляют кадровую и образовательную политику. Все финансовые вопросы фактически находятся в их личном распоряжении. А потому их заработная плата резко, в разы(!), отличается от учительской.

           Государственные органы управления компенсируют своё фактическое отстранение от школьного «бизнеса» мелочными придирками, причём в основном к учителю. Они задавливают исполнителей поурочными планами, отчётами, а главное – бесконечным натаскиванием учащихся на ЕГЭ и подчинением, по сути, всего учебного процесса этому современному идолу формальных знаний. Учитель поставлен меж двух огней. С одной стороны, над ним нависает всесильный директор-босс с его личными пристрастиями. С другой, - давит департамент образования с его «индустриальными» стандартами. В итоге происходит фактическое попрание достоинства и личности учителя.

          Считается, что учитель имеет полное право отстаивать своё достоинство через судебные органы. Но суд вмешивается только в случае неправомерного увольнения или публичного оскорбления учителя. Однако опытные директоры и чиновники редко допускают столь грубые ошибки. У них и без того есть масса «законных» возможностей поставить «строптивого» учителя «на место». В Европе сейчас либералы озабочены созданием профсоюзов по защите прав женщин известного поведения. У нас же ни одна правозащитная организация не взяла на себя инициативу по созданию профсоюза учителей. А если таковые где-то и имеются, то они не получают ни публичного озвучивания, ни практического значения.

          О какой защите российского учителя можно говорить, если глава правительства Дмитрий Медведев в ответ на жалобу о низкой зарплате учителей в регионах заявляет, что учитель – это призвание и если кто-то не доволен своей нищенской зарплатой, пусть идёт в бизнес. Как будто призвание учителя состоит именно в том, чтобы жить в нищете! Сенатор Алексей Александров, вторя премьеру и обосновывая низкую зарплату учителей, утверждает, что работа депутата, не в пример учителю, «ответственна» и требует «более высокой квалификации». Как будто в школах работают исключительно дилетанты и сплошь безответственные люди!

           О чём говорят эти словесные «перлы» российских государственных мужей? Прежде всего, об их высокомерном неуважении к российскому педагогу вообще и их поразительной неблагодарности к своим собственным учителям, которые каждому из них дали азы знаний и умений и наставляли на путь истинный – путь чести и порядочности. Государство в целом отмахнулось сегодня от учителя, спустив заботу о нём целиком на регионально-муниципальный уровень, а нищие регионы, вынужденные принять на себя эту «обузу», не могут не относиться к школьному учителю как к надоедливому попрошайке.

           Пренебрежительное отношение государства к учителю-служащему, выполняющему важную государственную задачу, не просто оскорбительно и несправедливо, но и крайне недальновидно. Профессор Лейпцигского университета Оскар Пешель (1826-1875), обосновывая «решающую роль» народного образования, писал в 1866 году, после поражения австрийского войска при Садовой, что это была «победа прусского учителя над австрийским школьным учителем». Развивая и обобщая эту мысль, Отто Бисмарк (1815-1898) утверждал, что «войны выигрывают» не генералы, а школьные учителя и приходские священники. При неграмотности основной массы дореволюционного населения былые победы России можно отнести к заслугам русских приходских священников. Но победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов над «прусским учителем» уж точно одержал скромный и трудолюбивый советский учитель.

            Школа в России сейчас выживает вовсе не благодаря вальяжным директорам или ретивым чинушам, которые ещё вчера рьяно насаждали в школах рыночные порядки, а сегодня с ещё большим рвением взялись за их «искоренение». Из краснодарского казуса родители и учителя могут сделать для себя всего один вывод: родители будут ломать голову над тем, как «отблагодарить» учителя, не подставляя его, а учителя будут, конфузясь, принимать всё то, что им могут дать. Школу, как и век назад, ныне спасают не верхи, а те самые Марьиванны, которые, при всех Вовочкиных каверзах и подсидках, продолжают относиться к школьникам, как к своим собственным детям, даря им не только знания, но и тепло своих душ.

            Россия ни с кем, кроме отъявленных негодяев, не собирается сегодня воевать. А потому перед школьным учителем и не ставится государством задача готовить из наших детей и внуков воинов-победителей, воинов-агрессоров, воинов-захватчиков. Россия сегодня собирается планомерно и методично, прочно и независимо обустраивать своё будущее. И в этом стратегическом обустройстве страны и мира никак не обойтись без школьного учителя. Он ныне один остался из всех тех, кто ранее считал себя призванным «сеять разумное, доброе, вечное». Уберите из государственной системы это первое и последнее звено просветительства, и Российское государство рухнет. А с его гибелью не станет и самой России.

               Это прекрасно понимают наши либералы-западники, вгоняющие российскую глубинку в нищету и бескультурье. Главное сражение за будущее России идёт именно здесь, в «низовой» российской школе. Учитель в России всегда выполнял особую роль: роль эталона нравственности и проводника государственной линии. И хочется надеяться, что скромный школьный учитель уже в наши дни выиграет это решающее для России сражение, посрамив своей преданностью делу высоколобые умы самонадеянных и бездуховных либеральных интеллектуалов.