Асия Хайретдинова.

ДЛИННАЯ ДОРОГА В РОССИЮ.

(К 100-летию Анны Марли).

            На протяжении многих лет я был знаком с Анной Марли, брал интервью, беседовал с ней, когда приезжал в Джорданвилль, отсылал ей все номера выходящих журналов, созванивался и переписывался. Она не только читала наш Международный журнал Русского Зарубежья «Б. В.» «от корки до корки», но и высылала свои рецензии на статьи и стихи, писала, кто из авторов ей нравиться больше, а кто меньше.

      Журналист-международник, член Союза журналистов России, старейший сотрудник иновещания, зам. председателя Совета ветеранов радио «Голос России» Асия Хайретдинова, много сделавшая для того, чтобы россияне знали своих героев, проживающих в других странах, на примере Анны Марли, продолжает эту тему. И к 100-летнему юбилею русской героини французского сопротивления, мы помещаем ее интервью, взятое из наших арховов.

С. Кузнецов.

***

               Ровно 50 лет назад в парижском зале «Ле Плейель» c присущим ему блеском и вдохновением Краснознаменный ансамбль имени Александрова спел гимн французского Сопротивления - «Песнь партизан», вторую после «Марсельезы» патриотическую песню Франции. Парижане аплодировали стоя, нескончаемо, со слезами на глазах… Пели советские военные по-французски, не подозревая, что эта «Партизанская песнь» была создана оду русской женщиной, о которой генерал Шарль де Голль сказал, что она «сделала свой талант оружием для Франции».

Кто эта женщина, чьи гитара, партитуры её произведений и портрет находятся в Музее второй мировой войны в Париже? Её имя носят сквер в Медоне, крупный культурный центр в Сен-Жан де-ла-Рюэль и музыкальная школа во Франции. Ей аплодировали Уинстон Черчилль, Дуайт Эйзенхауэр, маршал Монтгомери, Луи Арагон, Жан Кокто, Эвита Перрон. Её песни пели Эдит Пиаф, Ив Монтан, Леонард Коэн, Джонни Холидей, Джоан Баэз, Мирей Матьё, рок-группа «Мотиве»… Зовут её Анна Марли...

***

Асия Хайретдинова: Анна Юрьевна, у Вас столько имен – Анна Бетулинская, Анна Марли, Анна Юрьевна Смирнова... Анна Юрьевна Смирнова-Марли...

А.Ю.: О, это длинная история. Бетулинская – моя девичья фамилия. Анна Марли – это мой псевдоним, который я в шутку по совету французских друзей нашла в телефонной книге. Я ведь тогда уже выступала на сцене, писала стихи и песни, была принята по конкурсу в САСЕМ – Общество авторов и композиторов Франции, а «Бетулинская» была непривычной для французского слуха. Так появилось имя для сцены - Анна Марли. Смирновой я стала в 1948 году в Бразилии, выйдя замуж за русского инженера металлурга Юрия Александровича Смирнова. Вот и объединились эти две фамилии в одну – Смирнова-Марли….

А. Х.: А как Вы оказались за границей?

А. Ю.: Так распорядилась судьба, история…Я родилась в Петрограде – представьте себе, 30 октября 1917 года. Мой отец Юрий Андреевич Бетулинский, закончивший Катковский лицей, Высшую школу политических наук в Париже, служил в Сенате и готовился к дипломатической карьере. Ему было всего 30 лет, когда он был расстрелян чекистами 10 декабря 1918 года. Была арестована и мама, но её отпустили, сжалившись над кормящей матерью.

                От новых молний мама с двумя дочерьми и верной няней Наташей спаслись бегством – сначала в Финляндию, где получили нансеновский паспорт, потом в Англию, а обосновались уже на юге Франции, в Ментоне, в русской колонии. Жили вчетвером в одной комнате в Русском доме – бывшем госпитале для наших моряков. Мама давала уроки языков, зная их пять, но совершенно не приспособлена была к делам по хозяйству. Няня нас выручала: готовила на примусе, чистила дома, и я помогала ей. Частенько, когда не хватало на хлеб, меня она посылала к соседке одолжить 5 франков. Одевали нас старенькие англичанки из протестантской церкви в дарованные вещи и посылали иногда еду. Мы не были одни такие: кругом русские эмигранты так же бились для выживания – кто как и чем мог. Но детство остаётся всегда в памяти лучезарным: мы росли веселыми, шалили, играли в индейцев, в рыцарей, разыгрывали целые спектакли…

А. Х.: В своей книге «Певец Свободы» Вы написали о старинной гравюре в Вашем доме с изображением прабабушки, дочери графа-атамана Платова и его словами: «Отдам руку моей дочери тому, кто мне привезет Наполеона живого или мертвого». Расскажите, пожалуйста, о своих корнях…

А. Ю.: Мои корни… Можно только гордиться ими. В нашем родовом древе много славных российских имен – Михаил Лермонтов, герой войны 1812 года генерал Матвей Иванович Платов, Петр Столыпин, Николай Бердяев, художник Дмитрий Стеллецкий, о котором в России мало знают, а в Париже им расписан иконостас Сергиева Подворья. Мама моя, Мария Михайловна, урожденная Алфераки, - из рода греческих патрициев, которых ещё Екатерина Великая в 1763 году пригласила в Россию. Они были меценатами Таганрога, где по сей день, как мне известно, хранят о них благодарную память. В великолепном состоянии сегодня и дворец рода Алфераки, который был построен по проекту Андрея Ивановича Штакеншнейдера, друга великого художника Карла Брюллова. Кстати, он проектировал и здание Мариинского театра. Дворец моих предков удостоил когда-то своим посещением Александр II, и им восторгался молодой Чехов. Теперь здесь музей, куда я недавно с чистым сердцем передала портреты моих предков и другие семейные реликвии, хранимые всю жизнь. Если доведется бывать вам в Таганроге, каждый вам скажет, где находится дворец Алфераки.

А. Х.: Как же, живя далеко от России, Вы сохранили такой прекрасный русский язык?

А. Ю.: Всё глубокое в человеке произрастает из семьи…У нас в семье говорили только по-русски. А как же иначе? Моя няня Наташа Муратова, которая не оставила в беде молодую вдову с двумя девочками, жила с нами в эмиграции, так и не выучилась никаким другим языкам, а её русский был такой сочный, как говорят, от него Россией пахло за версту. К тому же учились мы с сестрой Мариной в школе «Александрино» в Ницце, которую организовал для русских детей-сирот великий князь Андрей Владимирович со своей женой Матильдой Кшесинской.

Здесь тоже всё было пропитано русским духом, любовью к родному языку, к нашей культуре, к России, куда мы надеялись вернуться. В Ментоне, а позже в Медоне под Парижем мы тоже жили среди русских. И замуж я вышла за русского: с Юрием Александровичем Смирновым мы прожили в счастье и любви 52 года. Россию никогда не забывали…

А. Х.: Анна Юрьевна, а как сложилась Ваша профессиональная карьера?

А. Ю.: Я рано приобщилась к танцам и к музыке. В Каннах жил с семьей Сергей Прокофьев. Няня моя убиралась на их вилле и меня брала с собой. Тогда-то композитор заинтересовался маленькой девочкой, считал, что у меня талант. Стал заниматься со мной. Так что первые уроки композиции и гармонии преподал мне великий Прокофьев,…На Рождество няня подарила мне гитару, а казак Алексеев показал мне цыганской настрой. Выучиваю «Очи черные», «Две гитары», и уже с гитарой не расстаюсь по сей день. А танцами я загорелась в школе, в классе звезды Мариинки Юлии Седовой, потом училась в студии Матильды Кшесинской после переезда в Париж.

             В русской консерватории Ксения Федоровна де Дараган занимается моим голосом. Запомнились навсегда её слова: «Не надо насилия. Голос поставлен от природы. Главное – поддержка и упражнения». И хотя я уже танцевала в Русских балетах Парижа и потом у Алисии Вронской в программе «Восемь скульптурных красавиц», всё же музыка брала верх. Пела в ультрамодном кабаре «Шехерезада» свои песни под собственный аккомпанемент, так что в Париже я была можно сказать пионером в этом жанре - певица-бард, меня сравнивали даже с Вертинским, а Жан Кокто называл меня «сестрой Вийона», был такой бродячий музыкант в 16-м веке…

               Принимаю участие в конкурсе красоты «Мисс Россия», и жюри – художник К. Коровин, балетмейстер Серж Лифарь, писательница Надежда Тэффи, брат великого режиссера Василий Немирович-Данченко - называет меня победительницей… Художник Борис Пастухов пишет мой портрет. Морис Шевалье и Саша Гитри заказывают мне песни. Становлюсь знаменитой…

             Этот фейерверк прервала война. Немцы рвутся в Париж, из которого начался великий исход – мы тоже ринулись на юг, в нейтральную Испанию и Португалию. Пришлось покинуть Париж. Я и не подозревала, какие события ожидают впереди…

У меня на столе стоит маленький джип как воспоминание о том военном времени, когда я в составе Армейского театра ЭНСА ездила с концертами по всей Англии, выступая перед дислоцированными там войсковыми частями армии генерала де Голля…

А. Х.: Тогда и была написана Ваша знаменитая «Песнь партизан»?

А. Ю.: Да, в Англии осенью 1942 года. Для меня эта песня всегда была синонимом глубоких эмоций, в ней я выразила солидарность с русскими, сражавшимися, как львы, за каждую пядь своей земли. А потом не забывайте, что мой прапрадед был героем, партизаном, который во время битвы на Березине в 1812 году заставил Наполеона отступить. Было от чего воспламениться! Вот как это было...

                В тот день я выступала с концертом на одной из военно-морских баз. Стояла в кулисах и ждала своего выхода. На столике увидела газету «Таймс», читаю – идут кровопролитные бои под Смоленском, люди уходят в леса, в партизанские отряды, пускают под откос немецкие поезда… Тут забушевала моя русская кровь! Я взяла гитару, думая о смоленских партизанах, начала отбивать на закрытых струнах звуки шагов, одновременно пошли русские слова:

От леса до леса дорога идет вдоль обрыва

А там высоко где-то месяц плывет торопливо…

Идем мы туда, куда ворон не влетит, зверь не ходит.

Никто, никакая сила нас не покорит, не догонит…

Народные мстители, мы отобьем злую силу…

             И уже время мне идти на сцену. Выхожу, исполняю свою программу, а напоследок решила спеть эту песню, только что сочиненную, теплую ещё. Кратко излагаю её содержание и пою. Когда закончила – полная тишина, долгая… И вдруг – шквал аплодисментов, крики, свист. Грандиозный успех! Я пела этот марш несчетное количество раз на концертах и везде – бурная реакция. На Би-Би-Си её назвали «Герилья сонг» и передавали ежедневно по радио. Однажды меня попросили насвистеть его. Оказалось, что свист успешнее проходил через немецкие заглушки. Его услышали французские партизаны-макизары и сделали своими позывными: это был их сигнал – если кто-то свистит этот напев, значит, он друг. Уже после победы вышли журналы с моими портретами на обложке и надписью: «Песня её знаменита, а её саму никто не знает»…

А. Х.: Но на этом не кончается история Вашего марша?

А. Ю.: Да, через полгода к моей мелодии написали французский текст молодые военные журналисты Жозеф Кессель и его племянник Морис Дрюон… Да, да – те самые, которые потом станут маститыми писателями, членами Французской академии. Жозеф Кессель был великан с добрым сердцем и очень остроумный. Он говорил, что у него совсем нет слуха: «Марсельезу», к примеру, он узнает, потому что при её звуках все встают…

А вот мою мелодию он запомнил… Кстати, они выходцы из Оренбурга оба. Морис Дрюон, известный в России своими историческими романами, тем не менее, признаётся, что его самым знаменитым текстом стали слова к «Партизанской песне».

А. Х.: Только партизаны Смоленщины, Брянщины не слышали этой песни, не знали, что в далекой Англии болью за них обливается сердце Анны Марли…

Многое не знали и мы, и вы…

А. Ю.: Каким тяжелым для нас, русских эмигрантов, было известие о нападении Германии на советскую Россию. Невозможно передать словами то отчаяние, которое нас охватило. Да, мы были эмигрантами, но наши сердца были полны русского патриотизма. Как мы переживали за исход Сталинградской битвы. Хорошо помню тот день, когда мы узнали в английском городе Чемпенен о победе русских в Сталинграде, который был для нас как икона, как пример победы над жестокостью и варварством. Мужество русских было поразительным. Вспоминаю, как мы с подругой после концерта для солдат пошли в английский паб.

                Там было многолюдно, шумно, дымно. Я вынула из чехла гитару и запела, а Мэри крикнула: «Тихо!». Я пела песню за песней в полной тишине… А потом под аплодисменты Мэри стала собирать деньги в фонд Сталинграда. Это было незабываемо… Всё осталось в памяти так чётко… Это был действительно какой-то особенно высокий момент, который всех нас потряс и оставил в сердцах глубокий след…

А. Х.: Как же пошла Ваша жизнь и артистическая карьера после войны?

А. Ю.: Как это ни прозвучит странным, но многих потянуло тогда уехать куда-нибудь из послевоенной Франции. Трудно было найти работу. Тяготила обстановка – шли аресты коллаборационистов, кто с немцами сотрудничал. Люди бедствовали в страхе, в изменах, боязни разоблачения. А я пролетела все эти странные времена на крыльях ангела – получаю паёк, мама с няней рядом, пою…Песня моя «Партизанская» - мой щит. Мне кланяются, просят помощи, заверяют, что не были с немцами. В 1946 году от четырех министерств меня командируют распространять по миру образ свободной Франции. Нечто вроде неофициального посла. Я выбираю Латинскую Америку. Здесь в Бразилии – встреча с Юрием Смирновым. Я нашла любовь, убежище моим грёзам, чистоту духа, прямоту и тихую пристань. Замужество не помешало моей карьере, а озарило её новым оттенком: я стала «свободным артистом», отказалась от всяких импрессарио.

               И пела себе, когда хотела и где хотела. Не ремесло мной владело, а я – ремеслом. Это мне позволило встречаться в самых высокопоставленных кругах с людьми «высокого полета» и чувствовать себя везде полностью независимой. Со своей гитарой полмира объездила, всю Африку - с юга на север. Выступала с концертами в Бельгии, в Голландии, в Испании, в Англии, в Италии, само собой разумеется, во Франции, а за океаном пела в Перу, в Бразилии, в Мексике, в Аргентине. В Буэнос-Айресе у меня был «Театр песни Анны Марли». Пела я там однажды для Эвиты Перон. Багаж у меня был огромный – 300 песен на пяти языках. Чтобы сохранить свой настрой, мне оставалось ездить из страны в страну, из города в город, из колледжа в колледж. Таким образом, я могла защитить свою фантазию, быть всегда новой и неожиданной.

А. Х.: Один из самых больших праздников в нашей стране – День Победы 9 Мая Этот день знаменателен и для Вас …

А. Ю.: Да разве можно забыть ту весну 1945 года! Прошло столько десятилетий, но так всё ярко помнится. Каким незабываемым был и день освобождения Парижа. Дивизия генерала Леклерка вступает в город – безумная радость, парижане целуются, танцуют, поют. Я сидела на автомобиле на Елисейских полях и дирижировала хором толпы. Так много играла на гитаре, что пальцы у меня были в крови… Дни смешались с ночами - где только я ни выступала…Маршал Монтгомери на приеме в английском посольстве говорит мне: «Мои солдаты пели ваши песни в пустыне». Грандиозный концерт в «Гомон-паласе» до 6-ти часов утра на одной сцене с Эдит Пиаф…

              И если у вас есть время, хотелось бы зачитать из моей книги воспоминания о другом концерте во Дворце «Шайо», куда я была приглашена. 17 июня 1945 года «…Партер сверкает золотом и блеском мундиров, парижская элита окружает де Голля и его штаб. Хор в 180 человек, расположенных ярусами, воспроизводит своим одеянием гигантский трехцветный национальный флаг. Одна перед этим хором кажусь себе песчинкой на огромной сцене. Странно, но не чувствую ни страха, ни смущения… Сначала хор исполняет марши, а потом я под гитару пою «Марсельезу», «Песнь партизан». Все в зале встают и поют со мной вместе «Гимн Свободе». Вижу сидящих в первом ряду маму, сестру и няню. Няня плачет, видя в зените славы свою питомицу Свобода! Как не быть благодарными России и русскому народу, без которого не выиграли бы войну. Тогда я поняла, что в глубине души я – русская… А с другой стороны…

              Пела я и в Берлине на грандиозном концерте в честь победы в 1945 году. Нас артистов пригласили в ложу, где были четыре генерала. Поздравляли, руку жали, цветами одарили. А Жуков, русский, мне не подал руки. Вот до чего доходило. Как же – белоэмигрантка… Какие шоры были на глазах. Вообще, у меня с Россией ничего не выходило. Я хотела поехать с концертами - Ив Монтан меня всё подбивал поехать, но – отказали мне… Слава Богу – прошли те времена!

А. Х.: И всё же пролегла дорога в Россию?

А. Ю.: К счастью, пролегла… Наконец, нас застала долгожданная весна 1991 года, перетасовавшая Россию. Мы, эмигранты встрепенулись – надежды затуманили глаза. Связь с Россией росла, шла по тысячам ручейков. Каждый русский искал к ней путь: находили родственников, а кто мог, ехал туда повидаться. Я впервые с моего рождения поехала с туристической группой в Ленинград, чтобы познакомиться с матерью моего мужа Верой Владимировной. И к нам в Америку стали приезжать из России. Ранней ласточкой прилетел к нам Валентин Распутин. Его мы чествовали в Сиракузском храме и наслаждались его глубокими мыслями, а потом – его книгами и письмами. Приехал в Бостон о. Александр Шаргунов, от него я узнала о певице Лине Мкртчян. Завязалась переписка, в результате которой я познакомилась с журналисткой из радио «Голоса России» Асией Сафановной Хайретдиновой.

              Где-то было написано, что мы должны были встретиться, чтобы мои песни «прилетели» в Россию на дружеской волне радио, которая и «простелила» мне «дорогу домой». Асия ввела меня в круг творческих женщин «Москвички». Здесь меня ожидали очаровательные и талантливые женщины, которых объединила поэт Луиза Савинская. Мои песни запели Таня Амосова, Людмила Сафонова, Людмила Иванова, Клавдия Хабарова, Наташа Горленко, Настя Лебедева. Поэмы мои и басни перевели с французского Асия и Юрий Зубрицкий, актриса Марина Ганчук посвятила мне стихи.

Любуюсь цветком – лилейником, который вывели Фаина Петровна и Юрий Макарович Шацковы и назвали «Анна Марли». Может ли быть нечто лучшее, чем бессмертие меж шести пахучих лепестков!

             Бесконечно благодарна Таганрогу за то, что протянул мне ниточку к моим предкам, что память об Алфераки сохранилась в нескольких музеях города. Подумать только – Евгения Петровна Коноплева и коллектив музея-заповедника звонят мне, пишут, благодарят за переданные им наши семейные реликвии. А как же иначе? Пусть люди знают о своих давних меценатах и пусть они знают о нынешних энтузиастах, кто сохраняет то, что могло бы пропасть навек…

             Посетила меня в Америке делегация Российского фонда культуры во главе с Леночкой Чавчавадзе… Много снимали - мои березы и калину под окном, мой пропитанный русским духом дом, библиотеку, иконы и, конечно, наши долгие беседы. Дождалась, когда это кино обо мне показали в России по каналу «Культура» со многими другими «Русскими без России»… А сейчас и книга моя вышла…в Москве. Само название говорит для меня многое – «Дорога домой», да и издательство называется «Русский путь» - всё сошлось в единое, даже символичное…

              Как могла я ожидать, что через письма, через посвящения, через ласковые слова на бумаге и на магнитофонной ленте я стану опять русской… Ведь прошел целый век. Не роман ли это? Перекличка сотен голосов, смешение писем, песен, сердец… Как будто над реальностью ещё какой-то мир движется по-своему и ведет тебя туда, куда и не смел надеяться войти…

А. Х.: Анна Юрьевна, действительно, повороты в Вашей жизни самые неожиданные…

А. Ю.: Как вы правы, Асенька… Один из сюрпризов поджидал в мои 82 года. В июне 2000 года Париж приглашает меня на юбилейные торжества. Исполняется 60 лет исторического Призыва генерала де Голля продолжать борьбу против оккупировавшей Францию Германии. Участвую как почетный гость на открытии Музея Второй мировой войны и Сопротивления, на приёмах в Парижской ратуше, в Пантеоне, в соборе Ла-Мадлен. И всюду запевала «Песнь партизан», которую вслед за мной подхватывал хор Французской армии… По три раза в день даю интервью на телевидении и радио, даже для России меня записала Татьяна Александрова из программы «Альма-матер»…

                Редкий случай для женщины: меня приглашают возжечь пламя у Могилы Неизвестного Солдата под Триумфальной Аркой. Такой чести удостаивалась до меня только английская королева Елизавета. Картина незабываемая… Вокруг люди с цветами…Приспущены знамена, барабанная дробь…Генерал передает мне длинную шпагу, я шевелю ею огонь, пламя поднимается выше и выше…И тут опять зазвучала моя Песнь. Ну, конечно, слёзы текут, невозможно остановить…

             Меня окутали в легенду: рядом – военные, маршал Ут-Лафон, друзья, ветераны Сопротивления, которых уже мало осталось, родственники. Меня чествовали как барда, трубадура, композитора и автора песен войны – от президента Республики Жака Ширака до Британского Королевского дома, в Пантеоне, в Инвалидах, в Ла-Мадлен, у Триумфальной арки…Что может быть выше? Как будто коронация моей певческой жизни – об этом можно было только мечтать…

              А дальше, как снежный ком… Во Франции в городе Сен-Жан де-ла-Рюэль большой культурный комплекс уже несколько лет носит моё имя, в другом городе – Отуне есть музыкальная школа, концертный зал которой назван тоже моим именем. Министерство обороны Франции дало деньги на компакт-диск «Песни Сопротивления и Освобождения Анны Марли»…Мои друзья Вероника и Анатолий Переверзевы в парижском театре «Л’Аталант» поставили спектакль «Привет, Анна Марли!»…

             И опять – круговорот: А изданная в Москве моя книга «Дорога домой» отправляется на Парижский книжный салон для участия в Круглом столе «Русские во французском движении Сопротивления».

             Прилетела ко мне (подумать только!) из Кисловодска феерическая Валентина Имтосими: будут спектакль ставить обо мне в их театре «Благодать»… Слов нет! Российский фонд культуры в цикле «Русские без России» снял обо мне фильм «Русская муза французского Сопротивления», где меня представлял Никита Сергеевич Михалков. Вспоминаются слова М. де Бивор, которому подростком я читала в Канне: «Когда-нибудь Вашу жизнь воспроизведут на экране». Сбылись они, и я без ложной скромности просмотрела цикл жизни моей семьи и моей. По-моему, ничего преувеличенного нету: интересно и исторически!

А. Х.: Спасибо большое, Анна Юрьевна, за эту откровенную беседу…А что бы Вы пожелали сейчас нашему читателю?

А. Ю.: Я – Анна Марли никогда не забывала Россию. Радуюсь и плачу вместе с вами. Всегда помню слова моего знаменитого предка, атамана Матфея Ивановича Платова: «Смерти не бойся! Её не минуешь, а бойся постыдной да постылой жизни. Кто присягает на одно, а делает другое, не будет прав и перед Богом». Моё пожелание вам – не терять никогда “joie de vivre» - радость жизни, которая всегда помогала мне идти вперед. Кто умеет петь, писать, кто создаёт, тот счастливый. Творчество – это ваш цветок, и пусть поначалу он кажется вам небольшим, но время всё расставит по местам. Когда я создавала мой «Марш партизан», я тоже не думала, что его запоёт вся Франция и что он когда-нибудь зазвучит в России. Низкий поклон всем читателям! Так хочется ещё и ещё приносить вам радость, бодрость и веселье…

Москва – Аляска, февраль 2005 года.

*Фото из архива Анны Марли.

1. Обложка книги "Дорога домой".

2. Дворец Алфераки в Таганроге.

3. Мария Михайловна (урожд. Алфераки) с мужем Юрием Андреевичем Бетулинским.
4. Эмиграция. Канны. Мать, няня Н. Муратова, Аня и Марина.
5. Анна Марли на открытии Памятника партизанам-маки. Вогезы.
6. Беглянки в Финляндии.1920 г.
7. Париж. 2000 год.
**Фото из архива Сергея Кузнецова.

(Слева направо: С. Кузнецов, А. Марли, Л. Тобольская)